ТРЕТЬЕ ВТОРЖЕНИЕ
Шоссе простиралось по пустыне.
Тонкая непрерывная черная полоска на золотисто-коричневой поверхности ландшафта Нью-Мексико. На небе не было ни единого облачка.
Одинокая машина неслась по пустынной дороге.
За рулем сидел Пит Кэмерон, обливаясь потом от жары. Кондиционер в его Тойоте 1977 года уже давным-давно завершил свою борьбу за жизнь, и теперь машина немногим отличалась от печи на колесах. Внутри машины было, возможно, на десять градусов жарче, чем снаружи.
Кэмерон был корреспондентом газеты «Вашингтон Пост» в течение вот уже трех лет. До этого, он сделал себе имя подыскивая сенсационные материалы для уважаемого журнала «Мама Джоунс», занимающегося репортерскими расследованиями.
Кэмерон прекрасно подходил журналу «Мама Джоунс», который ставил перед собой единую всеохватывающую цель: раскрывать ложные отчеты правительства. Укрывательства. И в значительной степени они преуспели в этом. Пит Кэмерон обожал это, процветал на этом. В последний год его работы в «Мама Джоунс» Кэмерону присудили премию за написанную статью о пропаже пяти ядерных боеголовок с разбившегося бомбардировщика-невидимки В-2 «Стелс». Бомбардировщик упал в Атлантический океан у побережья Бразилии, и правительство США выпустило пресс-релиз, в котором говорилось, что все пять боеголовок остались нетронутыми и были доставлены в безопасное место. Кэмерон расследовал случившееся, запросил информацию об использованных методах поиска пропавшего ядерного оружия.
Вскоре правда всплыла на поверхность. Спасательная миссия абсолютно не занималась сохранением боеголовок. Ее задачей было устранение всех следов бомбардировщика. Ядерные боеголовки имели второстепенное значение, и они так и не были найдены.
Именно эта статья и награда, полученная за нее, привлекли к Кэмерону внимание «Вашингтон Пост». Они предложили ему работу, и он ухватился за нее обеими руками.
Кэмерону было тридцать лет, и он был высоким, действительно высоким — шесть футов пять дюймов. У него были всклокоченные волосы песочно-коричневого цвета, и он носил очки в проволочной оправе, Его машина выглядела так, как будто в нее попала бомба — пустые банки из-под Кока-Колы вперемежку со скомканными обертками от чизбургеров были разбросаны по всему салону; блокноты, ручки и клочки бумаги торчали отовсюду. Блокнот с самоклеющимися листками валялся в пепельнице. Уже использованные были прикреплены к приборной панели.
Кэмерон ехал через пустыню.
Зазвонил сотовый телефон. Это была его жена, Элисон.
Пит и Элисон Кэмероны были чем-то вроде знаменитостей в издательстве «Вашингтон Пресс» — известная или печально известная — семейная команда «Вашингтон Пост». После перехода в "Пост " из журнала «Мама Джоунс» три года назад, Кэмерона поставили работать с молодым корреспондентом Элисон Гринберг.
Между ними сразу же пробежала искра. Это было что-то ошеломительное. Через неделю они оказалось в одной постели. Через двенадцать месяцев они поженились, У них еще не было детей, но они работали над этим.
— Ты уже приехал? — раздался голос Элисон по телефону, У двадцатидевятилетней Элисон были золотисто-каштановые волосы до плеч, огромные небесно-голубые глаза и лучистая улыбка, наполняющая светом все ее лицо — так нравившаяся Питу. Элисон не была красивой в традиционном смысле, но своей улыбкой могла перевернуть все с ног на голову. Сейчас она находилась в офисе редакции в округе Колумбия.
— Почти на месте, — ответил Пит Кэмерон.
Он направлялся в обсерваторию, расположенную посреди пустыни в Нью-Мексико, Какой-то технический специалист Института поиска внеземного разума SETI Institute позвонил накануне в редакцию, заявив, что услышал некие голоса по старой шпионской спутниковой сети. Кэмерона послали на расследование.
В этом не было ничего необычного. Институт поиска внеземного разума, или SETI Institute, постоянно фиксировал подобное. Их радиоспутниковая антенна была очень мощной и необычайно чувствительной. Технические специалисты SETI в поисках внеземных радиосигналов нередко натыкались на побочные сигналы разведывательных спутников и фиксировали несколько искаженных слов из секретной военной радиопередачи.
Корреспонденты «Вашингтон Пост» пренебрежительно окрестили перехваты этих радиосигналов «находки SETI». Обычно все сводилось к нулю — лишь неразборчивая односложная передача — но теоретически было возможно, что однажды одно из этих искаженных сообщений положит начало расследованию. Такому расследованию, которое могло бы быть удостоено Пулитцеровской премии.
— Ладно, позвони мне, как только закончишь все в Институте, — сказала Элисон и затем, изменив свой голос на притворно сексуальный, проговорила: У меня есть кое-что для тебя.
Кэмерон улыбнулся:
— Очень соблазнительно. Ты что занялась сексом по телефону?
— Никогда не знаешь, в чем тебе повезет.
— Ты знаешь, — сказал Кэмерон, — в некоторых штатах это могло бы сойти за сексуальное домогательство.
— Выйти замуж за тебя, дорогой, и есть сексуальное домогательство, — сказала Элисон.
Кэмерон засмеялся:
— Я позвоню тебе, когда закончу, — сказал он и повесил трубку.
Час спустя Тойота Кэмерона въехала на пыльную парковку Института SETI. Там стояли еще три машины.
Низкое двухэтажное здание офиса примыкало к стоянке, спрятавшись в тени радиотелескопа высотой в триста футов. Кэмерон насчитал еще двадцать семь аналогичных спутниковых тарелок, обращенных наружу, в пустыню.
Внутри Кэмерона встретил неприятный маленький человек, одетый в белый лабораторный халат, на котором крепилась идентификационная карточка. Он сказал, что его зовут Эмметт Сомервилль, и что он обнаружил сигнал.
Сомервилль провел Кэмерона вниз по ступенькам в просторную подвальную комнату.
Кэмерон молча следовал за ним по лабиринтам электронного радиооборудования. Два огромных суперкомпьютера Cray XMP занимали всю стену огромной подземной комнаты.
На ходу Сомервилль говорил:
— Я зафиксировал его около 2.30 этой ночью. Говорили по-английски, поэтому я точно знал, что он не мог быть инопланетным.
— Логично, — невозмутимо сказал Кэмерон.
— Но акцент точно был американский, и, принимая во внимание содержание, я сразу же связался с Пентагоном, — он повернулся к Кэмерону — у нас прямой номер.
Он сказал это с гордостью, которая раздражала: правительство придает нам такое большое значение, что предоставляет нам прямой номер. Кэмерон догадался, что по номеру, который был у Сомервилля, возможно, располагался всего лишь отдел по связям с общественностью Пентагона, и найти этот номер Сомервилль мог, заглянув в телефонный справочник на «министерство обороны». У Кэмерона он был занесен в клавиши быстрого набора.
— В любом случае, — сказал Сомервилль, — когда они сказали, что это не была их радиопередача, я подумал, что будет неплохо, если я позвоню вам в газету.
— Мы ценим это, — сказал Кэмерон.
Мужчины подошли к угловому пульту управления. Он состоял из двух экранов, установленных над клавиатурой. Рядом с ними находился катушечный записывающий аппарат студийного качества.
— Хотите послушать? — спросил Сомервилль и поднес палец к клавише «Воспроизведение».
— Нажимайте.
Эмметт Сомервилль запустил устройство. Катушки начали крутиться.
Сначала тишина, потом помехи. Он в ожидании смотрел на Эмметта Чокнутого.
— Сейчас, — сказал Сомервилль.
Снова послышались помехи и — вдруг, голоса.
— … подтвердите, один-три-четыре-шестъ-два-пять …
— … потеря связи из-за ионосферного возмущения…
— … передовой отряд…
— … Страшила…
— … минус шестьдесят шесть и пять…
— … солнечная вспышка нарушает связь…
— … сто пятнадцать, двадцать минут, двенадцать секунд, на восток…