Если где-нибудь что-нибудь плохо, если, к примеру, племени гольдов, живущему по берегам моря, не достать рыболовных сетей, или если самоеды (опять к примеру) не могут получить пороха для охоты, — об этом пишется в газетах. Когда написано про такой случай в газете, о недостатке узнают все, и государство или какая-нибудь общественная организация недостаток исправляют.
Тем племенам, о которых мы говорили, после появления заметок в газете, повезли порох и сети. Так газета помогает нашей работе, указывая на недостатки.
Опасно или нет
На свою работу газетчик отправляется в холод и зной, и под проливным дождем, и под жадными лучами солнца.
Как часто, выходя из дверей, я думаю:
«Хорошо было бы сегодня посидеть у себя дома спокойно за столом…»
Но стоит мне дойти до угла, стоит мне увидеть старого газетчика и эта мысль заменяется другой:
«Ничего, пусть сегодня дождь, — и я промокну. Зато завтра в газетах, которыми будет бойко торговать старый газетчик, напечатают интересную заметку. Старый газетчик ведь тоже всегда на улице и не жалуется… Ничего, мы оба газетчики, только работа у нас немного разная: один стоит на углу, а другой скитается по всему свету».
Опасна ли работа журналиста-газетчика?
Да, конечно, опасна, — потому что во время скитаний журналисту приходится переживать немало разных приключений.
Но ведь всякая настоящая работа опасна. Сколько раз рискует своей жизнью летчик. Сколько времени находится в дороге железнодорожных! машинист, — он ведь всегда может попасть в крушение. Вы думаете, работа газетчика на моем углу безопасна? А вот во вторник на прошлой неделе круто завернувшая мотоциклетка с полного хода врезалась в панель и сшибла с ног старого газетчика. Он три дня ходил с перевязанной рукой, — еще легко отделался.
Как было дело
В очень памятное для меня хорошее июльское утро я встал рано, поставил на примус кофейник и пошел на угол за газетами.
— Здравствуйте!
Газетчик протянул мне пачку вкусно пахнувших свежей типографском краской листов.
Мы поговорили немного, — долго говорить — боялся, — кофейник мог убежать.
За стаканом горячего кофе я развернул номер газеты.
Две статьи, карикатура на Чемберлена, телеграммы о событиях в Китае, сообщение о крупной американской забастовке, — вот, кажется, и все на первой странице. Ах, нет, — в правом нижнем углу еще одна небольшая телеграмма:
РЕЙС НА НОВУЮ ЗЕМЛЮ (ТАСС).
29 июля. Архангельск.
«Ледокол „Таймыр“ 10 августа выходит из Архангельска на Новую Землю. Ледокол повезет смену зимовщикам радио-станции „Маточкии Шар“, запас продовольствия и топлива на год. Состояние льдов тяжелое».
Вот и все.
Когда я прочел телеграмму, у меня внутри что-то точно кольнуло:
— Еду! Нужно ехать, — решил сразу. Впрочем, куда ехать, — оставалось для меня не слишком ясным, потому что, что такое «Маточкин Шар», представлял я себе весьма смутно. Стакан кофе сиротливо стыл на столе. Вы сами понимаете, — мне было не до кофе. Первым делом взялся за глобус. Вооружившись острым карандашом, я начал разыскивать на большом глобусе таинственный «Маточкин Шар», — это где-то на севере, за Архангельском…
Вот точка, кружок, — Ленинград. Как можно из Ленинграда попасть в Архангельск? По железной дороге. Только железная дорога идет не прямо, а коленом через город Вологду. Где-то я читал стихи:
Стоп, приехали — Архангельск. К северо-западу от Архангельска — город полунощного солнца, незамерзающий порт Мурманск. Хорошо, про Мурманск мы слышали. Теперь давайте поедем на северо-восток. Белое море, из Белого моря в так называемый Ледовитый океан (теперь Ледовитый океан переименован в Северное полярное море).
Эта часть Северного полярного моря называется Баренцевым морем (в честь мореплавателя Баренца). Баренц был, кажется, английским или голландским мореплавателем. Достаю блокнот и записываю: «Узнать про Баренца». «Узнаю после, — решил я, — а пока буду продолжать поиски „Маточкина Шара“».
Острие моего карандаша точно нос корабля рассекает воды Баренцева моря. Все дальше и дальше на северо-восток на норд-ост, как говорят капитаны. Внезапно среди моря возникла преграда — обширная гряда островов. Вот она — Новая Земля!