Ханыль застонала и сильнее прижалась телом к Даниэлю, когда О попытался поднять её.
— Что с ней случилось? — О разглядел синяки на запястьях, когда рукава рубашки задрались до локтей. Потом он поймал взглядом кровавые раны и ссадины, маленькие дырки на брюках и грязь от падения. Сехун попытался прикоснуться к краснеющей ссадине на её щеке, но Даниэль остановил его.
— Неприятное происшествие. Думаю, если она вспомнит и захочет вам рассказать, то она сделает это. Куда мне её отвезти, Се? — пока О решал этот вопрос, к ним успела подойти Сонхва и уже почти трезвая Джинхо.
Пак, увидев Даниэля, тут же отлипла от Чхве и понеслась вперёд, но не удержала саму себя и упала. Сонхва начала покрывать Пак трёхэтажным отборным матом и сказала Сехуну поднять её, пока она сама решит возникший вопрос. Чхве отдёрнула Им к себе и посмотрела на её лицо.
— Я не хочу замуж за Чанёля!
— Отвези её к нам, Даниэль, — Сонхва туманно вспомнила знакомого парня и горестно вздохнула, когда Ханыль поддалась назад. Благо, что Кан успел подхватить её, и Им не стукнулась очередной раз затылком. — Тебе ведь не тяжело? — сначала Кан удивился, почему она командует им. Неужели, она не знает адрес Им? Но парень только согласно кивнул. — Просто нам нужно разобраться с вот этой вот головной болью, хорошо?
Даниэль легко поднял Ханыль на руки и понёс к мотоциклу, иногда поглядывая на Сехуна и двух девушек. Джинхо валялась на земле и была вполне этим довольна, а Им время от времени приходила в себя. И всё время отключалась на мысли о том, что где-то она этого парня уже видела. Но где, вспомнить не может. Ханыль пришла в сознание и крепко держалась за руки Даниэля, чувствуя в них поддержку.
Он аккуратно посадил её на мотоцикл и надел свой шлем, поддерживая её за плечи. Им начала немного соображать, и поэтому перекинула одну ногу и ждала, пока спереди сядет парень. Голова была такой тяжёлой, а с этим шлемом казалось, что её вообще невозможно поднять. Поэтому, когда Даниэль сел спереди, она уронила голову ему на лопатки. Кан взял её руки в свои и обвил вокруг своей талии, надеясь, что она будет держаться.
— Я убила её, — её невнятный говор был устремлён между лопаток Кана, и она только вздохнула, крепче сцепляя руки.
Им Ханыль необходимо забыть всё; она ведь закончила университет в Сеуле, недавно устроилась на работу в прокуратуру, хорошо зарабатывает, есть друзья и никаких сожалений в этом возрасте. Но если кто-нибудь попросит Ханыль вернуться в свои семнадцать, то она не уверена, сможет ли сдержаться и не разрыдаться прям на месте.
В шестнадцать она не подозревала, что всё обернётся против неё. В семнадцать она планировала закончить школу без проблем, а потом столкнулась с неприятностями. По своей вине, конечно же.
В семнадцать Ханыль думала, что встретила свою любовь и ей не нужен университет. В семнадцать Им впервые попала в полицейский участок. В семнадцать Ханыль потеряла себя и хотела умереть.
В восемнадцать пришло осознание, что во всём виновата не она одна. В восемнадцать сердце Им наполнилось чёрной ненавистью к парню, который чуть не разрушил её жизнь; который дал глупой и несамостоятельной девочке, ослеплённой любовью и жаждой к приключениям, яд. Этим ядом она травила всех, кто был рядом; им она наполняла свою душу и продала её дьяволу. Им она чуть не убила саму себя.
Но сейчас девушке двадцать восемь, и она должна быть счастливой. Она ощущает счастье, когда её голос пропадает; когда встречный ветер уносит её слова за собой; когда Кан прибавляет скорость и едет по трассе; когда он останавливается на красный сигнал светофора и мягко держит её за руки. Вот, как начинается её двадцать девятый год жизни — рядом с Даниэлем.
***
«Юта выглядит, как и всегда, прекрасно. Ханыль тянется к нему, чтобы аккуратно пригладить волосы и коснуться губами его мягкой щеки, но он дёргается назад и брезгливо щурится.
— У меня нет настроения, — только отвечает парень и плюхается с недовольным лицом на диван.
Ей не остаётся ничего, кроме как просто вздохнуть и принять это. Если она вдруг что-нибудь скажет ему, то он разозлится ещё больше. Девушка садится рядом, но старается держать расстояние между ними. Что ж, ей не впервой так. Ханыль давно заметила, что японец рядом с ней ведёт себя, как с чужим человеком. Но разве не он сказал ей, что любит? Разве не он сказал верить ему, чтобы ни случилось?
Им отмахивается от этих мыслей и вздыхает, набравшись смелости взглянуть на своего парня. Своего. Юта оборачивается к ней, чувствуя пристальный взгляд девушки, и блокирует экран своего телефона. Накамото усмехнулся, легко различая во взгляде девушки неподдельную верность своим чувствам к нему. Это было то, чего он хотел от неё. Такую — преданную, любящую и наивную.
— Сейчас придут Уджин с Джэхваном. Ещё я хочу познакомить тебя с нашим другом. Он недавно вернулся с Америки, на этот раз навсегда, младший сын «Bae Group», — Ханыль кивнула.
Ей никогда не было интересно, кто там друзья Юты и чем занимаются их семьи. Было вполне понятно, что японец не станет общаться с кем попало, поэтому в основном это наследники крупных компаний. Исключением были компании третьего сорта, как, например, у Джэхвана. Ханыль всегда задавалась вопросом, почему Юта выбрал её, а не какую-нибудь наследницу.
Семья Им не была бедной: отец — крупный бизнесмен, мать — бывшая писательница, которая бросила своё любимое дело из-за депрессии. Брак её родителей был по расчёту, поэтому Им боялась того же.
Что её выдадут замуж за какого-нибудь придурка, и потом каждый день — новый стресс, как у матери. Она видела все её страдания, и уж совершенно точно не хотела того же. Может, отец не станет разрушать её жизнь? Ханыль всеми силами отказывалась верить в то, что однажды она больше не будет контролировать свою жизнь.
Как только в дверь постучали, Юта встал с дивана и направился в прихожую, оставляя девушку наедине со своими мыслями.
Ханыль хочет быть рядом с Накамото. Так сильно, что у неё кончики пальцев горят от желания прикоснуться к нему. Взять его за руку. И сидеть вот так всё время, чтобы все видели, что они вместе. Но парню эта идея, видимо, не особо нравится.
Юта возвращается в компании троих друзей. Ханыль здоровается с каждым из них, обнимаясь с Джэхваном и Уджином. Как только девушка подняла глаза на нового знакомого, то застыла, разглядывая парня с особым интересом. Было в нём что-то такое притягательное, чего нет ни у одного друга Накамото.
Джэхван выглядел, как простой деревенский мальчишка. Он был слишком доверчив, и в этом заключалась единственная его глупость. Ким был открытым и отзывчивым, и Ханыль ценила в нём это. Сейчас найти человека, похожего на него, так тяжело.
Уджин казался закрытым, но это лишь маска, за которой он скрывает всю свою мальчишескую, ещё не наигравшуюся в детстве сущность. Ханыль знала, что им по девятнадцать лет, но это ведь ничего не меняет. Иногда разницы в два года между ними не чувствовалось вообще.
— Давно не виделись, Джинён! — воскликнул радостно Юта и похлопал друга по плечу.
— Да. С прошлого года. — Бэ отвечал коротко и даже холодно своему другу, которого, видимо, Юта знает дольше всех остальных.
Джэхван и Уджин сели на диван напротив, а Ханыль приземлилась обратно, явно обиженная на то, что новый знакомый даже не удосужился представиться ей самостоятельно. Если он и не любит обниматься, то можно было элементарно пожать руку.
— Даже Америка не в силах тебя изменить, надо же. А при нашей встрече в Японии ты был более разговорчив, — Юта пригласил Джинёна сесть на диван рядом с собой, заставляя Ханыль отодвинуться дальше или и вовсе пересесть на кресло.