И что он делает с ней тоже. От Джинёна не было никаких мурашек по коже, Им не ощущала волнения, сердце не трепетало, душа не ныла, когда его не было рядом. Её мысли были заняты только японцем. Но потом всё изменилось, и также резко оборвалось.
И сейчас, сидя напротив в маленькой кабинке и смотря ему в глаза, Ханыль хочется расплакаться и поблагодарить его. Бэ, видимо, чувствует эту нестабильность и смеётся. Он хочет разбавить обстановку непринуждённостью и лёгкостью, но избежать этого разговора уже не получится.
— Расскажи всё, что ты знаешь о поставке наркотиков, — Бэ качает головой и смотрит в сторону.
Ханыль как сейчас помнит мягкие рассветы, прохладный утренний ветер и пустые бутылки от пива, которые звенели в пакете. Ещё она помнит блестящую белоснежную кожу Джинёна и терпкий аромат парфюма на его толстовке. Им помнит их подвыпившими подростками, сидящими за огромным валуном подальше от глаз других людей, которые тоже приходят и любуются восходящим солнцем.
Неизвестно, как Бэ нашёл это место, но оно было таким идеальным и в нём было так уютно, что хотелось остаться здесь на всю жизнь. В то утро Им думала, что, если умрёт, хочет оказаться здесь — на берегу моря, за этим камнем, с пакетом пива и курицы, сушить одежду на песке и сидеть только в нижнем белье, наблюдать за солнцем, следить за тем, как волны мягко играют.
Не то романтические, не то дружеские, не то враждебные, но они всегда были рядом. Поэтому расставаться со всем этим было крайне тяжело. Из одного края города к другому — Им не была к этому готова. Но не жалеет, что упросила отца переехать.
— Ханыль, — наконец, отозвался Джинён. И назвал её по имени — так комфортнее.
Его голос дрожит. Он так безумно скучал по ней, но не мог осмелиться вновь появиться в её жизни. Бэ даже в самых смелых мечтах не мог представить то, что они когда-нибудь снова заговорят. Но вот судьба снова свела их вместе. Джинён знает, что времени совсем нет, поэтому не может налюбоваться ею. Им так изменилась. Он хочет видеть её каждый день, но понимает, что совсем скоро не увидит её больше никогда.
— Мы оба знаем, что ты не справишься, — Бэ не смотрит на девушку, но она наоборот — взглядом дыру в нём прожигает. — Ты убежала один раз, во второй не получится.
— Я не стану убегать. Джинён, сейчас ведь главное не это. Моя жизнь не должна мешать расследованию…
Джинён резко поворачивает голову и Ханыль замолкает, не успев договорить.
— Нет, как раз-таки главное сейчас — это ты. Ты, твоя жизнь, твоё будущее. Если я скажу хоть что-нибудь, то они все не станут бездействовать. Если я промолчу и скрою этот секрет — он не будут молчать, — Джинён кричит и соскакивает со стула, наклоняется через весь стол ближе к девушке и опирается руками о стол. — Тогда никто не сможет тебя защитить — ни я, ни адвокат Хван, ни друзья, ни твой новый дружок Даниэль, — Им встаёт со стула и непонимающе смотрит на парня.
— Даниэль тут вообще не причём, не впутывай его. С чего ты вообще взял, что мы близки? Откуда ты вообще всё это знаешь? — их лица приблизились, между ними остаются считанные сантиметры. Джинён трудно дышит и отворачивается, потом снова плюхается на стул и вздыхает.
— Не указывай мне, что делать и что говорить.
— Тебя одного посадят! — Ханыль кричит от щемящего чувства несправедливости; внутри неё всё кипит и рушится.
— Есть за что! Я заслужил это, потому что есть много вещей, которые я нарушил. И я хочу, чтобы Юта сгнил в тюрьме вместе со мной, но между всем этим стоишь ты и мешаешь! — Бэ со злости пнул ногой по столу и тот сдвинулся с места. Ханыль вовремя отскочила в сторону, но угол успел задеть её, и поэтому девушка держится ладонью за бедро и молчит.
Молчит. Молчит. Молчит. Они только и делают, что молчат.
— Если не расскажешь ты, то я сама сделаю всё так, что это выплывет наружу. Я совсем не против, чтобы всех вас посадили, но… Это будет слишком несправедливо, ведь не ты один причастен к этому убийству. И к другому делу тоже. Недавно мы посадили Джено и закрыли дело, но ты ведь знаешь всю правду. Раскрой её.
— Давай. Вперёд, давай, расскажи всем обо всём. Юта будет только рад посмотреть на то, как твоя жизнь снова катится к чертям собачьим. Они все будут очень рады взглянуть на то, как ты вернулась туда, откуда я с таким трудом тебя вытащил! Если вы все будете делать свою работу правильно, то поймаете виновных и без того, чтобы раскрывать все карты. Я оставил достаточно подсказок и улик. Ты — глупая эгоистка, которая не хочет понимать, как всё может обернуться! Хочешь поиграть в героя? Стать великим человеком, который спасёт всех? Хочешь, чтобы тебя признали и любили?
Джинён срывался и кричал, со злости пнул стул, на котором ранее сидел, и тот отлетел к двери. Ханыль держалась свободной рукой о стену и смотрела на свои ноги, потому что она боится, что упадёт и разрыдается. Она хочет закрыть уши и не слушать парня, но всё это правда. Он просто говорит ей правду, от которой она снова пытается убежать. В кабинку оперативно забегают полицейские и заводят руки Джинёна за спину, толкая его так, что он грудью падает на стол.
— Чего ты хочешь? — Бэ не может успокоиться и продолжает кричать. Ханыль не в силах взглянуть на него, поэтому закрывает лицо волосами и отворачивается. — Прекрати врать самой себе. И доверься людям, которые правда хотят помочь тебе, — Джинёна выводят из кабинки, но он останавливается прямо у порога и смотрит на девушку. — Молчи.
Когда Джинён скрывается вместе с полицейскими, Ханыль на какой-то момент чувствует, как всё внутри неё резко погасло. Она пожинает сгоревшие плоды от костра, которому дала так свободно разгореться и уничтожить всё внутри себя.
На следующий день в кабинет внутрь забегает прокурор Ли с генеральным. Ханыль догадалась, что они узнают, когда увидела знакомое лицо помощницы с четвёртого этажа с их работы.
— Помощник Им, что это вчера было?! — первым начал отчитывать девушку генеральный прокурор.
Дальше его слова Им не разбирала и не понимала. Она хватает ноутбук с телефоном и молчит, опустив голову, продолжая выслушивать начальство.
Это было плохой затеей — говорить с Джинёном наедине. Ханыль запирается в кабинке туалета и плачет. Она не знает, кому позвонить и с кем поговорить. Мысли путаются в голове, мозги болят, а слёзы не прекращаются. Становится невыносимо тяжело, Им не может остановить дрожь в теле.
Время теряется и Ханыль забывается в своём состоянии, пока не слышит, как трезвонит её телефон. Она принимает вызов и подносит аппарат к уху. Спокойный голос Сонхвы забирается в голову, и Им становится легче. Они договариваются увидеться сегодня вечером у Чхве дома.
Ханыль отметила для себя, что Сонхва тоже была чем-то обеспокоена, но, услышав слезливый голос подруги, тут же отбросила свои проблемы на потом. И предложила обсудить всё вечером.
Когда всё пошло не так?
Ханыль сидит за столом и не может успокоиться, потому что прокурор Ли продолжает сверлить своего работника яростным взглядом. Глаза у него красивые, выразительные, но девушке становится тяжело каждый раз, когда они встречаются взглядами.
Тэён недоволен, его терзает любопытство, и он хочет задать главный вопрос, но молчит, потому что всем приказали не лезть не в своё дело. Только генеральный прокурор может быть в курсе случившегося между помощником Им и подозреваемым Бэ, и ещё, может… Тэёна как током пробивает, и он вскакивает со своего места.
У него в голове имя словно молоток по мозгам бьёт. Адвокат подозреваемого — Хван Минхён, вот кто может ещё всё знать. Минхён наверняка знает связь, что происходило вчера. Если у него получится надавить на него, то он наверняка прокалится и во всём сознается.
Станет ли всё ещё хуже?
Ханыль закрывает дверь и садится на диван, не поднимая глаза. Начальник Ким тягостно вздыхает и скрещивает руки на груди. Иногда подобное молчание вытягивает намного лучше, чем бесполезные крики и долгие нотации, бесконечные вопросы и вздохи. Поэтому начальник молчит и смотрит напротив себя на картину.