— Вы уже проснулись, Ханыль. Извините, Вы, наверное, очень удивлены, — парень потёр кулаком глаза и неловко посмеялся. — Я решил не идти сегодня на работу, а написать другую записку не получилось.
— Кан… Даниэль, я хотела бы извиниться за вчерашнее, — начала Ханыль, но парень перебил её.
— Ничего страшного. Вы можете пока подождать меня в гостиной или на кухне. Я сейчас приду, — Даниэль вышел из комнаты и куда-то ушёл, а Ханыль осталась стоять на месте ещё некоторое время, пребывая в лёгком шоке.
Пока Им сидела на кухне за столом и пила воду, то никак не могла унять своё сердце. Оно билось так, словно каждый удар был последним, стук эхом отзывался по телу и девушку пробивала дрожь на несколько секунд. По её позвоночнику бегали мурашки и пальцы сжимали стеклянный стакан. Кан зашёл на кухню переодетый в чёрные брюки и белую кофту, чьи рукава были закатаны до локтя. От того домашнего образа не осталось и следа.
Им бросилась в глаза её резинка для волос, которая теперь была на мужском запястье. Ханыль мигом встала со стула и зажалась, потому что извинения, которые она готовила ранее в голове, тут же улетучились стоило ей увидеть Кана.
— Даниэль, мне правда жаль. Я хотела извиниться, перед тем как уйти, — парень подошёл к чайнику и поставил его кипятиться, потом подошёл к холодильнику и достал оттуда яйца и пачку молока.
— Вы ровесница Сехуна и Сонхвы?
Им скривила губы от упоминания Сонхвы. Несмотря на то, сколько она выпила вчера, отчего-то мозг запомнил именно этот конфликт. Кан начал готовить завтрак и успевать при всём этом вести беседу с девушкой. Это было для Им чем-то необычным, даже открытием, потому что за все годы своей жизни ей не удалось застать парня за добровольной готовкой. А если парень и готовил для Ханыль, то им был только отец, да и тот был так сосредоточен на том, чтобы не допустить ошибок, что не обращал ни на кого внимания. Еда всё равно получалось пресной на вкус.
Но Даниэль выглядел чересчур уютным; его движения были естественными, заученными долгими годами. Это удивляло, потому что девушка и вправду ещё не заставала никого за тем, чтобы парень наслаждался самим процессом. Да, Сехун готовил, но это было просто из желания помочь девушке, а не из простого удовольствия.
— Да. А что? — Кан закрыл сковороду крышкой и повернулся к девушке лицом.
— Вы можете обращаться ко мне неформально, как я и просил Вас пару дней назад, — Ханыль неосознанно кивает и молчит. — Я старше Вас, но… — Даниэль остановился и задумчиво прикусил щёку. Он кончиками пальцев стучал по столу и отводил взгляд от девушки, пока она пристально следила за ним, — можно ли сделать вид, что мы ровесники?
Ханыль застыла и изумлённо посмотрела на парня. Он улыбнулся и терпеливо ждал ответа. Еда на сковороде шкварчит, поэтому Кан повернулся к плите и выключил её. Пока он раскладывал еду по тарелкам, то Им успела тысячу раз подумать о том, проснулась ли она на самом деле.
Или же это просто глупое продолжение её долгого сладкого сна? Им смотрела на парня и по непонятной причине улыбалась. Со спины он создавал впечатление такого типа парня, которому можно доверять. Точнее — нужно.
Он внушал такое ощущение, словно защитит от любой беды, от проливного дождя, от разочарования. Ощущение, словно Даниэль убережёт Ханыль и спасёт её; словно он был способен забрать всю её боль и избавить девушку от страданий; словно он был надёжной крышей над головой; словно рядом с ним девушка всегда в безопасности.
Вот какие ощущения Кан вызывал у Ханыль. Её сердце оттаивало в его руках, которыми он так нежно забирался в её душу. Такое впечатление сложилось как паззл в её голове, скинув самое первое, где она испугалась Даниэля и даже чуть не возненавидела.
Парень поставил тарелку с омлетом перед девушкой, разложил столовые предметы и, не спросив об этом ранее, поставил чашку с ароматным кофе. Когда Ханыль вопросительно взглянула на него, то он только пожал плечами и улыбнулся.
Кан не давил на Им, не задавал этот вопрос снова, не прожигал её недовольным взглядом — он смиренно молчал и ждал. Они сидели в тишине, которую нарушал только звон вилок о тарелки. Даниэль вытащил свой телефон и уткнулся в него, набивая себе рот едой.
Им ухмыльнулась и, немного расслабившись, тоже принялась за еду. Кан выглядел спокойным и Ханыль успокоилась сама по себе. Это было необычайно приятно — находиться рядом с ним в тишине.
Им кое-кто сказал давным-давно, что главное найти человека, с которым комфортно молчать. А всё остальное придёт со временем, когда люди будут узнавать друг друга лучше. Девушка помнит человека, с которым было приятно вести разговор и шутить, но её тревожила неловкость, когда они оба молчали. Джинён же, наоборот, так любил молчать рядом с Ханыль.
Девушка потянулась через весь стол и забрала у Даниэля его телефон, заблокировав экран и положив на середину стола между ними.
— Не смотри в телефон, когда ты ешь. Плохая привычка.
Ханыль удивилась тому, какой смелой стала на эти пару секунд, поэтому сразу же опустила голову и уткнулась взглядом в тарелку. Даниэль промолчал и посмотрел на девушку, пока она не подняла голову. Они встретились взглядами. У Им перехватило дыхание и её щёки порозовели. Кан, конечно же, заметил это.
— Тебе нравится еда? — неожиданно спросил Даниэль.
— Да, очень вкусно.
Ханыль проигнорировала обращение Кана, но внутри никак не могла успокоиться. Что случилось? Что бы то ни было, Им это, несомненно, понравилось. Она даже не может правильно описать то, что сейчас чувствует. И как правильно назвать действие Даниэля? Многие девушки в её окружении, которых она знает больше как просто знакомых, оскорбились бы подобным. Они бы подумали: «Надо же, совсем с ума сошёл».
Сама Ханыль думала, что подобное ей тоже не понравится, но сейчас ощущала совсем другое. Ей понравилось это. Понравилось то, что Даниэль проявил себя, как настоящий парень. Уверенно и честно. Она давно не общалась с парнями, сразу переходя на «ты». Единственным за одиннадцать лет оставался Минхён, но и Сехун, правда он не считается — он же друг.
— Но, Даниэль, я ведь ещё не ответила ничего, — Даниэль убрал пустые грязные тарелки в раковину и снова сел напротив девушки. Он наклонил голову вбок и загадочно ухмыльнулся. Его глаза засверкали как бенгальские огни, и он в ту же секунду ярко улыбнулся.
— Тогда ответь сейчас.
Кофе остывает, но Ханыль больше не торопится. Она специально растягивает момент. То ли думает так долго, то ли хочет просто ощущать его взгляд на себе. Как никак, но девушке всегда приятно, когда красивые парни смотрят с таким неподдельным интересом на неё. Она облизывает губы, казалось бы, в сотый раз за всё то время, пока они завтракали, и решительно смотрит на парня.
— Я не против.
— Вот и отлично!
Было ли всё это минутным помутнением в голове Ханыль, или все чувства на тот момент — правда? Девушка терялась в своих рассуждениях по этому поводу. Ею преодолевала эйфория, которая подарила Им крылья. На них она взлетает вверх и купается в воздушных облаках. Когда она встречается взглядами с Даниэлем, то забывает о падении. У неё в душе распускаются душистые цветы.
Она так любит это острое ощущение внутри, что не хочет отводить глаза, но гордость и здравый рассудок шепчут ей, что сейчас слишком рано; что сейчас нельзя попадаться в эти чары парня; что сейчас абсолютно никак нельзя падать в этот омут любви — он опасен и выбраться из него подобно путешествию сквозь семь кругов ада.
Ханыль боится ошибиться вновь. Ведь прошлое настигает — страх вместе с ним как дополнительный бонус. Девушка не хочет терять всё то, чего с таким трудом получила. Она не хочет начинать всё сначала, потому что уверена — у неё не хватит на это сил. Она не хочет вновь оказаться одной на улице с опустевшим сердцем и кровоточащими ранами; не хочет вновь связывать себя с тем, что раньше плотными нитями привязывали её к прошлому; не хочет любить неправильных людей и тратить время впустую.