— Это дом отца, но он переехал в Улсан. Его вторая жена захотела вернуться в родной город, и он послушался. Я его не видела уже больше четырёх лет, как закончила университет. Слава Богу, дом он переоформил на меня, но… — девушка выглянула в окно, а после перевела взгляд ниже, где была их общая семейная фотография, — иногда он слишком большой для меня одной, — Им смотрела в сторону, но Даниэлю показалось, что сейчас она словно в другом мире находится.
Девушка всегда была обижена на родителей и старшего брата за то, что они совсем не ценили отношения внутри их семьи. В большинстве случаев она винила в этом себя, но вовремя приходила в себя и понимала, что этого не избежать. Рано или поздно это всё равно бы случилось. Думается Ханыль, что вот так вот — порознь — всем легче.
Родителям не приходятся жить вместе, насильно заставляя себя ради детей. Брату не приходится постоянно притворятся, что ему есть дело до младшей сестры. А самой Им не нужно вечно оправдываться или чувствовать себя виноватой во всех семейных перепалках.
— Я своего отца не видел уже около десяти лет. Даже не знаю, жив ли он, — Кан пожал плечами, и Им вернулась в реальность.
— Так, получается, у тебя теперь только мама? — Даниэль кивнул и уже ожидал предсказуемой реакции, как и всегда, — жалость.
Но Ханыль только усмехнулась и как-то по-доброму взглянула на него. Она подпёрла подбородок ладонью, внезапно начиная находить всё новые факты из его жизни. С их помощью она легко складывала паззл в своей голове, и первое впечатление о нём и вовсе стёрлось.
Он не такой, как Юта. Глупо было предполагать, что стиль в одежде может говорить об их схожих характерах с японцем.
— Надо же, мы в этом похожи. Может, судьба? — с издёвкой произнесла Им.
Кан заметил, как на её глаза наворачиваются слёзы, но она настойчиво игнорирует своё душевное состояние и пытается взбодрить их обоих.
— Я прекрасно знаю, что люди не могут быть вечно вместе, да и было видно, что родители не особо любили друг друга, но меня всегда мучил вопрос… Случится ли подобное со мной? Смогу ли я справиться с этим? Придётся ли мне смирится с одиночеством?
— Депрессивно… Довольно-таки печально, знаешь ли.
— Я не хочу такой же жизни, как и у мамы, — Ханыль не выдержала внутреннего давления и слёзы вырвались наружу.
Она начала усмехаться над собой и своей слабостью, отворачивалась и вытирала их руками, но её маленькая истерика продолжалась. Им успокаивалась и через пару секунд снова начинала плакать. По ощущениям ей казалось, что она вернулась в подростковые годы, когда чувствовала весь этот холод между родителями. И как это пожирало её изнутри.
Ей, как ребёнку, хотелось верить в вечность. Но она оказалась так непостоянна, и была ли она вообще? Если ли вообще такое понятие, как «навсегда», или всё это лишь уловки сценаристов и писателей? Девушка знала, как познакомились её родители, но никто из них об этом никогда не говорил ей — она услышала от домработницы. Их лица выражали нежелание и даже отвращение.
А когда Ханыль спрашивала об их первой любви, то у отца на лице читалось нескрываемое счастье, а у мамы расцветала настоящая улыбка, которая была наполнена всей нежностью, что и словами не передать. Смотря на другие семьи, она открыто завидовала их счастью.
Они гуляли по паркам, ходили в кино, обедали в ресторанах — они были вместе и были этим довольны. Неужели, думала Ханыль, она не могла родиться у других людей, чтобы её семейный очаг не потерпел крах.
Анализируя всё это на протяжении многих лет, Ханыль поняла только недавно, что она, в принципе, очень скучает по родителям. Её семья не была идеальной, в итоге она вообще развалилась, но Им неимоверно счастлива, что именно она их дочь. Самое главное — они дали хорошее воспитание, достойное образование. Они не бросили её одну — это ведь главное, да?
Какими бы они ни были, они всё ещё родители.
И пока Ханыль пыталась самостоятельно успокоить себя и взять в руки, Кан лишь наблюдал. Он знал, что у него теперь есть только один самый родной человек — мама. Её нужно безмерно любить, защищать и уважать. Она может быть не права в спорах, но он знал, что должен обязательно согласиться и не перечить ей.
Долгое время он горел мечтой о том, чтобы найти отца и взглянуть ему в глаза, спросить, почему он ушёл и виноват ли в этом сам Даниэль. Но он так и не решился. Кан смирился с тем, что его семья неполная, но ему вполне хватает матери, которая посвятила ему всю жизнь.
— Это твоя жизнь, а не их. Не позволяй своим страхам руководить мыслями и сердцем, — Кан взял девушку за руку и мягко сжимал её в своих ладонях.
Сам парень удивился тому, что вообще говорит такие вещи вслух. Он заметно смутился, но то, как Ханыль изменилась в лице, сказало ему, что всё он сделал правильно. Ей нужно говорить такие вещи и приободрять, чтобы Им забывала о существующих проблемах.
Её щёки покрылись пунцовым цветом и она смущённо отвела глаза. Наконец, отметила про себя девушка, она может спросить у парня про его мать и про работу, потому что ей было очень любопытно узнать об этом.
— А кем работает твоя мама? — окончательно перестав плакать, Ханыль решилась заговорить.
— У мамы своя сеть кафе и кондитерских по городу. Я иногда помогаю ей, зачем-то отправляю свою зарплату. Хоть я и работаю старшим барменом, но уже давно горю мечтой о том, чтобы печь и помогать семейному бизнесу самостоятельно. Правда… Она говорит, что это слишком бесполезно — тратить время и силы на выпечку, когда я могу быть владельцем, — Ханыль вспомнила поход в это заведение, где встретила Кана, вместе с Минхёном.
— Было бы, на самом деле, неплохо, но ты не думал открыть отдельно кафе? — Даниэль отрицательно покачал головой.
— Я думал об этом, но так и не решился.
— Надеюсь, в будущем у тебя всё получится.
Ханыль кивнула и встала, чтобы ещё раз заварить чай и приготовить что-нибудь. Даниэль, к удивлению, вызвался помочь и даже предложил что-нибудь испечь, чтобы показать свои навыки девушке.
День был пасмурный, вечером начался сильный дождь и поднялся ветер, но в объятиях Даниэля, с горячим чаем и забавным фильмом всё превращалось в самый прекрасный выходной.
Было всё, о чём можно было бы только мечтать — цветущая любовь в душе и неимоверный уют в доме, в котором Ханыль чаще всего чувствовала колющее одиночество и тоску. Кан перебирал волосы девушки в своих руках и даже попытался заплести косу, но бросил эту затею после второй проваленной попытки.
Этот дом наполнился яркими цветами, которые привнесли вместе с собой горящий огонь, что согревал её холодную душу, надежду, которая проникла в её сердце. И долгожданное, огромное абсолютное счастье, длящееся в своём размеренном спокойствии до конца года и даже чуть больше.
***
Дата свадьбы неумолимо приближалась, а Чанёль до сих не мог поверить в то, что его отец говорил исключительно правду. Позднее это подтвердилось присланными на его личную почту доказательствами от адвоката. Странные ощущение: Пак сам отказался от своей семьи, поэтому ожидать подобного от отца было бы нормально. Но почему-то что-то гложет изнутри, и парень не знает, куда от этого деваться.
Авария, в которую попал Чанёль в тот день, не была серьёзной, но ему пришлось напрочь забыть про съёмки и подготовку к свадьбе на две недели, так как он застрял в больнице с лёгким сотрясением. В любой другой момент Пак бы незамедлительно направился к себе, но сейчас дом, когда-то принадлежавший ему одному, теперь был ещё и Джинхо. Туда перевозили её вещи, а спальня, которую он для неё выделил, уже полностью была готова для её переезда.
После того разговора с отцом захотелось даже вернуться домой. А вот разводиться после женитьбы хотелось всё меньше и меньше. Не из-за какой-то внезапно появившейся любви между ними — ни в коем случае. Чанёль если сказал — нет, значит так и будет всю жизнь. Он любить больше не хочет. Просто в нём играло что-то человечное, наверное. Он шёл на поводу у своих детских принципов, которые в нём воспитала мать.