— Знаю. Но от этого легче не становится. Джинён в тюрьме, поэтому теперь он совершенно бессилен. Я сейчас не могу даже передохнуть на несколько минут. Мой телефон просто трещит от звонков, и я его выключил. Сейчас всё своё время провожу в Пусане у господина Чона, поэтому времени на себя и вовсе нет. Что уж там говорить про визит к Бэ, я ведь просто…
— Джинён мёртв.
Намджун прервал Тэхёна на половине фразы и одним глотком опустошил граненый стакан, со стуком возвращая его на деревянную поверхность. Киллер помедлил с реакцией и, когда его мозг полностью принял сказанные слова, смог выдавить из себя только тихое:
— Этого не может быть.
Глава усмехнулся и деловито закинул одну ногу на другую. Намджуну всегда было искренне жаль этого парня — он до сих пор видел в нём того девятнадцатилетнего мальчишку, который был испуган самим собой. Он был напуган тем, каким мог быть в порыве ярости. И тогда ещё совершенно не умел себя контролировать.
Но он был преданным и всегда добросовестно выполнял свою работу. Никогда не пререкался и всегда слушался. Тэхён был жёстким пластилином и весь во власти Намджуна, когда того привёл Бэ, и сейчас глава абсолютно доволен тем, что он слепил своими руками. Ким был лучше многих работников, поэтому потерять его главе совсем не хотелось.
В эту самую минуту киллер впервые за столько лет, научившийся прятать себя и свои чувства, посмотрел на Намджуна, как в день похорон его сестры. Тогда Тэхён полностью не осознавал, что совершил, а когда услышал про похороны (в сотый раз) — испугался.
Разрушился у Намджуна на глазах.
И сейчас его взгляд такой же — наполненные слезами глаза и неверие. Тэхён с детства боялся забвения, а сейчас хочет только этого.
Умереть, провалиться в пучину мрака и навсегда там остаться без шанса на перерождение. Ким не верит, что его жизнь может быть лучше. Наоборот, он уверен, что все его перевоплощения были несчастны и одиноки так же, как и он сейчас.
Два слова — а мир внутри так предательски задрожал. Ещё минута — и разбился.
— Сейчас Чонгук — единственный человек, который сможет тебе помочь в этом непростом деле. Я смогу лишь всё подчистить или подтолкнуть процесс, может, даже попросить об услуге Чимина, ты ведь знаешь. Но если Джинён попросил позаботиться обо всём тебя, то, Тэхён, тебе нельзя сейчас раскисать. Вспомни, кто ты: что тебя привело сюда; какие чувства ты в себе похоронил, чтобы стать тем, какой ты есть сейчас; через что тебе пришлось пройти. Я знаю — ты не умеешь сдаваться и всегда доводишь до желаемого результата. Поступи сейчас так, как и всегда. Не обесценивай жертву Джинёна, на которую он добровольно согласился. И уж точно не смей стирать весь смысл его жизни. Это то, чего он хотел.
Тэхён внимательно слушает, но отворачивается и сверлит взглядом диван напротив. Всё кажется каким-то ненастоящим. Фальшивым, наигранным и мерзким — Кима тошнит, но он терпит. Намджун всегда прав. Нельзя сдаваться. Не тогда, когда всё близко к кульминации.
Но он не может с собою совладать. Рядом с главой невозможно врать даже самому себе. Тэхёна разрывает изнутри, и он тихо проливает слёзы, пока Намджун тяжело вздыхает и продолжает говорить.
— Он доверил тебе то, что должен был закончить сам. Тэхён… У нас у всех есть страхи и слабости, которые мы всеми силами пытаемся спрятать от чужих глаз. Потому что это тут же превратит нас в жертв, в лёгкую добычу для врагов. И я много раз говорил тебе — никто не должен знать тебя так хорошо, как ты сам. Только ты. Ты должен знать всего себя и понимать, в чём твоя задача в этом мире. Видимых и живых слабостей у тебя больше нет, и в этом теперь твоё преимущество.
Киллер встаёт с дивана и подходит к окну, отторгая всевозможные мысли о том, что стоит покончить со своей жизнью раз и навсегда. Нельзя. Тэхён не слабак — он справится.
— Твоё сердце болит, но оно сделает тебя сильнее. Твоя боль станет двигателем в этой игре. Если ты прогнёшься под её гнётом, то проиграешь. Ты разочаруешь не только себя. Смерть Джинёна и все его старания будут напрасны. Ты обязан стать ещё сильнее, чем сейчас. Слышишь? Сильнее. Бесчувственнее. Бесчеловечнее.
Намджун знал, что эти слова однажды дойдут до парня. Главное — когда. Сам глава принял их, когда его отец погиб, и ему пришлось взвалить на себя такую ответственность. И только тогда он впитал в себя слова отца, словно губка. И сейчас перед ним Тэхён, такой же побитый и не видящий в жизни смысла с гибелью родного человека.
Эти слова сделают его правильным. Направят его в то русло, в котором он себя проявит с лучшей стороны.
— В твоих руках столько жизней. Ты должен понимать их цену. И защищать своё достоинство — ты ведь дал слово Джинёну. Так будь мужчиной — сдержи его и доведи дело до конца.
Тэхён смотрит в окно беспомощным взглядом, как у загнанной дворняжки. Силы покинули Кима. Он просто стоял, почти не двигаясь и будто не дыша. Вид за окном был сказочным — ночные огни мегаполиса, тонущие под еле видимой дымкой тумана, миллионы машин на трассах, застрявшие даже в такой поздний час в мелкой пробке, рекламные щиты, горящие вдалеке от окна.
Жизнь здесь никогда не останавливалась. Каждый день кто-то умирал, кто-то терял себя, кто-то уезжал — хотя бы у одного из десяти случалась своя маленькая катастрофа, которая всегда значила только одно. Конец.
Но Сеул продолжать жить и дышать, словно настоящий организм. Он не останавливался и никогда не поддавался штормам. Удивительно то, как люди, живущие здесь, боролись за право быть человеком. За место под солнцем, за свои права, за личность и индивидуальность.
За жизнь.
Они цеплялись за любую возможность, даже если таковой и не было. Они сражались с жизнью, отталкивали несчастливые подарки судьбы. И проживали каждый день, словно последний. С улыбками и светящимися глазами. Блестящими от горьких слёз и искрящимися от счастья.
Тэхён вбирает побольше воздуха в лёгкие и медленно выдыхает, не в силах оторваться от вида, открывающегося перед ним.
— Я закончу. Только помогите мне, когда придёт время. Я приду к Вам с одной просьбой, и больше никогда не потревожу. Всё будет, как раньше, — Тэхён оборачивается и смотрит на спокойного Намджуна. Слегка улыбается и, поклонившись на прощание, удаляется из кабинета, оставляя главу в одиночестве думать над тем, чем же всё закончится.
И что именно у него попросит Тэхён.
Чонгук встречает Кима ранним утром и предлагает ему позавтракать вместе с ним. Чон ведёт себя, как и всегда — спокойно, раскованно, даже немного навеселе. Когда Тэхён спрашивает, почему он отказался от сделки с Ютой и решил пойти против неё, хозяин дома тактично избегает ответа и переводит тему на само дело.
— Мне удалось подговорить одного мальчика из его жалкой компашки дилеров. Он знает, где лежат расходники Юты и договора. Джихун любезно согласился мне помочь, если потом я вытащу его из тюрьмы. Так что, Тэхён, твои действия?
Ким вздыхает и отодвигает от себя тарелку с ризотто. От вида этой рисовой каши не просыпается аппетит, поэтому парень глушит свой голод горьким кофе. Чонгук, как видимо, никуда не спешит, поэтому, спокойно доев свою порцию и сложив руки на столе в замок, нетерпеливо сверлит партнёра взглядом.
— Узнал, что ты работаешь на Намджуна. Как он там? Хорошо живёт?
Тэхёну хочется грубо ответить вопросом на вопрос: «А тебе какое дело?», но сглатывает недовольство и кивает, сухо бросая: «Хорошо».
— Могу подсказать, если не додумаешься сам.
Чонгук тихо смеётся и откидывается на спинку стула, деловито поправляя волосы. Тэхён раздражённо дёргает плечом и выпрямляется, также пристально смотря ему в глаза. Молчание длится около двух минут, но у Кима уже сдают нервы из-за гадкой ухмылки на губах напротив. Чон знает, что сейчас всё в его руках, но он сделает огромный шаг назад, если сейчас Ким откажется. Оба знают, что невыгодно показывать свой характер, поэтому напряжение растёт. А желание врезать по лицу в геометрической прогрессии.