Джинён быстро соскочил на ноги и стал вытирать платком руль, прикладывая ладони Хан к нему. Хуан пытался остановить парня и пихал его в разные стороны, прося опомниться. Бэ схватил китайца за запястье, уводя за собой в сторону дома, где проводилась вечеринка.
— Если ты не хочешь проблем, то будешь молчать. Ясно? Я с тобой ещё позже поговорю, — они остановились у порога дома. Китаец вжал голову в плечи и испуганно кивнул. Парни зашли вдвоём и обнаружили, что большинство из ребят уже спят.
— Джено, как ты? — воскликнул Бэ, увидев Ли на кухне. Парень махнул им рукой и продолжал глядеть в открытый холодильник.
— Где были? — Ли взял в руки бутылку воды и закрыл дверцу. Ренчжун убежал наверх и заперся, скорее всего, в одной из свободных комнат.
— Исыль забрала Юту, поэтому мы вернулись. Слушай, мне нужно домой, поэтому я пойду.
На следующий день Ренчжуна обнаружили повешенным в комнате.
Джинён сел на мотоцикл и позвонил Ханыль прежде, чем уехать. Она не брала трубку, а потом стала упрямо сбрасывать все входящие звонки от него. На какой-то момент он задумался, что стоит оставить девушку одну, но тут же откинул эту мысль из своей головы и завёл мотор. Проезжая мимо места аварии, увидел, что уже подъехала полиция и скорая помощь.
Парень подъехал к побережью и остановился прямо перед песочной границей. Джинён оказался прав — Ханыль здесь. Она смирно сидит и смотрит вперёд себя. Луна в эту ночь светит необычайно ярко, затмевая собою миллиарды бриллиантов на тёмном полотне. Благодаря ней парень замечает, стоя в метре от Им, как сияют её слёзы на лице. Её взгляд, где в глазах медленно переливаются оттенки грязного золота, попадает Джинёну аккурат в сердце — прямо туда, где уже очень давно болит.
Он устало вздыхает и садится рядом с ней. Бэ берёт её мягкие ладони в свои, не замечая сопротивления со стороны девушки, и сжимает в своих руках, чтобы согреть и хоть немного успокоить девушку. Её кожа — ледяная, а одежда насквозь промокла. Бэ сам не особо отличается, ведь успел попасть под последние капли дождя с неба, но руки всё ещё такие же — горячие, нежные.
Джинён снимает свою кофту и тянет края свитера девушки наверх, чтобы снять его. Ханыль угрюмо молчит и просто соглашается на всё, что делает Бэ. Он надевает на неё свой джемпер и отводит взгляд к морю.
— Почему ты делаешь это? — голос девушки сиплый, и он дрожит. Она всем телом прижимается к парню и прикрывает веки.
Бэ чувствует как сердце девушки стало отбивать нормальный ритм и дрожь в теле спала на нет. Она успокоилась и сейчас смогла дать себе уснуть. Джинён смотрит на успокоившееся после шторма море, а потом переводит взгляд на спящую Ханыль.
— Потому что я уничтожу любого, кто посмеет обидеть тебя.
У него в голове крутится мысль о том, что стоит сказать ей обо всех чувствах, что тревожат его душу, но Бэ принимает решение молчать, потому что знает, что Им это не нужно будет. Она должна уехать отсюда и начать хорошую жизнь, чтобы преодолеть все переживания в душе. Оставаться здесь не безопасно для девушки, и Джинён это знает. Поэтому он думает, что отпустить Ханыль будет правильнее. Только…
Как теперь справится со всем ему одному?
========== 13 ==========
У Минхёна была прекрасная жизнь, и он наслаждался ею до самой последней минуты. Он верил в загробный мир, и что смерть — это только начало другого путешествия, длинною в вечность. Поэтому никогда не боялся умереть. Какие бы мысли его не терзали, сколько бы он грехов не совершил — Хван верил, что попадёт в мир лучше, чем Земля.
Марк согласился встретиться с адвокатом, поэтому сейчас спокойно сидел напротив, безразличным взглядом смотря сквозь плотное стекло на того, кто сломал ему жизнь. Минхён скрепляет руки в замок и кладёт себе на колени, наконец, поднимая взгляд полный раскаяния.
— Я рад, что ты согласился увидеться со мной, — не успел Хван закончить свою мысль, как его перебивает Ли громким истеричным смехом.
— Я надеялся, что ты давным-давно сдох.
Минхён замолкает и смотрит на Марка. Парень не сможет понять его чувства, даже поверить не сможет в то, что того мальчика больше нет. Перед ним сидит очередная разбитая душа, закалённая годами в тюремной камере — во взгляде стальной холод и абсолютное безразличие ко всему. Эту маску скрашивает только лёгкая ухмылка, которая пугает Хвана. Это не Марк. Это не тот девятнадцатилетний парень, который любил жизнь.
— Ты хотел встретиться. Зачем? Спросить, как у меня дела? Хреново. Как жизнь? Никак. Что тебе жаль? Только мне плевать на твои чувства и на то, что ты хочешь мне сказать. Я просто хочу, чтобы ты точно также исчез из моей жизни, только не на пять лет, а навсегда. Я ненавижу тебя. И очень надеюсь, что ты выйдешь отсюда и сдохнешь.
Марк, довольный тем, что выговорился за столько лет, расслабленно откинулся на спинку стула и хрустнул пальцами рук. Хван стискивает колени в ладонях и впивается ногтями, чувствую колющую слабую боль сквозь брюки. Адвокат, не найдя даже и тени сочувствия в сказанном на лице Марка, молча встаёт и задвигает стул обратно.
— Я был рад тебя видеть, — Марк фыркает и сводит брови к переносице, недовольным взглядом окидывая человека, которому когда-то так слепо доверял; и любил, словно старшего брата.
Минхён уходит и садится в свою машину. В его сердце глухо стучит боль, а сам он сдерживает горячие слёзы внутри, понимая, что Марк такой не один. Хван ломал чужие жизни, разбивал их об острые огромные камни, позволял другим пройтись по ним. Он унижал их. Уничтожал. Позволял их сердцам обращаться в кровавое месиво.
Но даже здесь он не хочет позволять совести проснуться, чтобы не свернуть на встречную полосу, потому что ему есть, ради чего жить. Хотя бы ради родителей и людей, которых он всё-таки не подвёл. Которым и вправду помог, и чьи жизни великодушно вырвал из жестоких несправедливых лап. Сколько разбитых душ — столько и исцелённых.
Жизнь за жизнь.
Пуля легко пробивает стекло и пронзает кожу.
Чёрный джип KIA заносит на повороте, выезжает на встречную полосу и врезается на скорости в старое здание, которое планировали реконструировать в следующем месяце. На автомобиле сверху осталась одна из огромных тканевых вывесок, которая ограждала здание от всего остального и скрывала каменные завалы на земле.
Минхён не помнит больше ничего из своей жизни, и забывает даже своё имя, когда в последний раз приоткрывает веки и оглядывает торчащие осколки лобового стекла. Проходит всего несколько секунд прежде, чем наступает смерть от рефлекторной остановки сердца из-за массивной потери крови. Последний выдох.
Тело мертво. Мозг проживает последние минуты.
Минхён всегда думал, что умрёт в глубокой старости где-нибудь заграницей, в домике на побережье океана, вдали от городской суеты и гула. Что он заснёт и на следующее утро просто не проснётся, а его душа будет вечным странником по другим мирам. Он верил, что если и умрёт здесь, то переродится другим человеком, возможно даже в иной вселенной, о которой он и понятия не имел в прежней жизни. Думал, что умрёт зимой после нового года. А умирает в начале весны — когда всё вокруг оживает и цветы распускаются с новым дыханием.
Хван думал, что успеет со всеми попрощаться перед своей смертью и всё им сказать.
Успеет сказать родителям, что любит их; Ханыль, что она была его лучшим мгновением жизни и скрашивала те года; Марку, что да — ему очень сильно жаль; Сехуну, что он заботился о нём, как о младшем брате; людям, чьи жизни он сломал — о своих сожалениях и искренние извинения; людям, чьи души были ему благодарны — о радости и облегчении, что смог их спасти.
Себе — «Минхён, ты прожил хорошую и достойную жизнь. Я горжусь тобой». Но Хван не успевает ничего из этого. В те жалкие секунды, когда он видел боковым зрением скопление людей, разбитое стекло и красное полотно, скрывающее его машину под собой — он ощущал, как жизнь вытекает из него также быстро, как эта кровь. Он хотел крикнуть или элементарно расплакаться, но мог только думать.