К этому дню — 27 февраля 1917 года — они будут возвращаться с маниакальной настойчивостью. Спустя десятилетия, в 1962 году, в Нью-Йорке выйдет многотомный труд «Великая война и Февральская революция. 1914—1917». И бывший жандармский генерал А. И. Спиридович, переквалифицировавшийся в историка с густомонархическим оттенком, обвинит высшую военную власть, которая «растерялась в этот день не меньше гражданской и также не сумела найти правильную линию поведения, чем и помогла успеху революции».
Еще два «героя» Галлиполи — генералы Туркул и Манштейн — организаторы, по признанию белогвардейской литературы, «беспощадных массовых расстрелов».
«Пленных из советских воинских частей он любил допрашивать лично,— рассказывали о Туркуле очевидцы.— После допроса он ударом кулака по лицу сбивал свою жертву с ног, а когда эта жертва поднималась с земли, приканчивал ее выстрелом из нагана... Число лично расстрелянных им после боя пленных часто измерялось за один вечер многими десятками».
Этого садиста, издавшего в 1948 году в Мюнхене книжонку «Дроздовцы в огне», американские спецслужбы прочили после второй мировой войны в вожди «Объединенной русской эмиграции».
Туркул не зря полюбился заокеанской искательнице «человеческих жемчугов». Ей по карману мировая скупка туркулов и других международных «драгоценностей» для пополнения «номенклатуры» спецслужб. Американские спецслужбы никогда не увлекались популяризацией техники своих деяний, своих кадров и их поставщиков. Из «кое-чего», что просачивалось и просачивается к широкой публике, видно: американский раз-ведпаук оплел своей сетью разные уголки планеты, он всегда и всюду там, где надо подготовить «неспокойствия» в государствах, чтобы потом воспользоваться ими.
Легко проследить связи американских спецслужб от вынюхивания агентурных кадров среди белогвардейцев до современной контрреволюции в Польше, Афганистане, в других уголках планеты.
Однажды в большом американском городе наше внимание привлекла необычная ресторанная вывеска — необычная своим русским исполнением. Как только мы появились в этом заведении, будто из-под земли выросла перед нами миловидная, не старая еще официантка. Указав на небольшой обособленный стол, она на русском языке, улыбаясь, сказала:
— Я в вашем распоряжении, приказывайте.— И подвинула ближе к нам красочно размалеванное меню.
И то меню, как и сам ресторанчик, было необычным. Мы не могли скрыть свой смех, приступив к освоению названий питья и еды. Посудите сами: вам аппетитно предлагают армянский «княжеский коньячный напиток», «щи Керенского», украинские галушки «а ля Петлюра», цыплята с «подливой Деникина», «десерты Врангеля», «шоколад Пилсудского». Такая открывается кухня, что дух захватывает и слюнки текут, так и хочется все проглотить сразу...
А миловидная, весьма даже наблюдательная официантка уже заметила ваше состояние. Не торопит она с заказом. Наоборот, любезно упрашивает: побудьте у нас подольше. Полуоткрытый ее ротик показывает хорошенькие зубки: «А что бы вы хотели послушать?» И поворачивается картинно в сторону оркестра.
Для полноты юмора в неповторимой харчевне мы вносили, как говорится, свои «добавки»:
— Армянские княжеские градусы, щи Керенского, петлюровские галушки, деникинскую подливу мы отведаем. Но хорошо, чтобы все эти блюда шли под звуки какого-нибудь «белого галопа», скажем, «Через Перекоп»...
Но угождающая нам почти красотка не из тех, кто «по мелочам хмурится, гневается». Искусна она в налаживании душевных контактов. Это не какая-нибудь там просто официантка, она, оказалось, дочь генерала, в свое время приближенного к гетману Скоропадскому, закончила один из американских университетов.
Начинаем замечать: с деликатной осторожностью кружит хозяйка вокруг нашего стола, чтобы поближе познакомиться. Мы это поняли, и, опережая ее дальнейшие проявления «любопытства» не моргнув бровью один из нас отрекомендовался:
— Бывший адъютант Скоропадского подполковник Чудылко.
В каком-то неудержимом, сладостном хохоте она свалилась на рядом стоящее кресло.
— Благодарю вас,— сказала, задыхаясь от смеха.—Наше близкое знакомство состоялось.
Абсурдность наших притязаний на чины у гетмана «всея Украины» была очевидна.
— За какого-нибудь правнука Скоропадского вы могли бы еще сойти по возрасту,—заметила хозяйка, справляясь с собой.— А знаете, вы остановили всякое мое желание дальше стучать в ваше самоличное «справочное бюро»... Нечасто бывают у нас похожие посетители.