80 годы
Сапёров подняли по тревоге, коротко сообщив, строители, роя котлован под новый дом, обнаружили неразорвавшиеся снаряды… Уже по дороге к объекту командир взвода старший лейтенант Семён Харитонов, сидя рядом с водителем, привычно прикидывал, что там могли обнаружить строители. Склад? Бывшую огневую позицию?
За окраиной города машина остановилась. Сапёры принялись за привычное дело: расчехлили приборы и внимательно, метр за метром стали прослушивать землю.
– Есть металл! И вот они уже осторожно начали переносить свои смертоносные находки в кузов машины, укладывая ржавые снаряды на "подушку" из речного песка.
– Окоп тут, – крикнул кто-то.
Бережно разгребая песок, они обнаружили останки двух солдат.
– Этот наш, – трогая руками истлевшую ткань гимнастёрки, проговорил Харитонов, – а этот? Что-то непонятное: кивер, пояс с гербом. А ружьё-то? Это что-то музейное, пожалуй, 1812 года…
1941 год.
Рядовой Иван Смирнов, неспешно и тщательно обживаясь в только что отрытом окопе, уложил в нише винтовочные обоймы, рядом пристроил две гранаты. Притоптал на дне окопа коврик из свежей полыни.
Устроился поудобнее, опершись спиной о заднюю стенку окопа, и прищурившись, стал смотреть туда, где за низкорослым леском затаились фрицы.
Но вот за деревьями зародился и, все, нарастая, стал накатываться рёв моторов, перебиваемый тяжёлыми, словно удары в большой барабан, залпами орудий.
Из леса, окутываясь чадным дымом выхлопных газов, поползли три танка с черно-белыми крестами на бортах. За ними частила пехота. Выбрав самого длинного, того, что размахивал пистолетом, Иван прицелился.
– Сейчас ты у меня крылышками то помашешь.
Палец плавно нажал на крючок, раздался выстрел… и длинный гитлеровец, взмахнув руками, упал на землю как сломанная ветка.
– Первый, – шепнул себе Иван.
Он не расслышал, как, прошелестев издалека, снаряд рванул рядом с окопом. Все исчезло для него…
С трудом разлепив глаза, Иван приподнялся на локтях. Сквозь свист в ушах расслышал грохот боя, и он понял – жив.
– Жив! Так вашу мать, – негромко крикнул он, пытаясь, перевернутся на бок. А когда это ему удалось, он вдруг обнаружил, что в его окопе, развороченном взрывом и ставшем вдвое больше, кряхтел, силясь встать, ещё один человек… Присыпанный землёй, он сжимал в руке длинное, старинное ружье.
Вокруг трещали автоматные очереди, грохотали взрывы, а Иван внимательно разглядывал странного соседа: наш или не наш… Одет как-то чудно. Может, долбануть его прикладом да скрутить, а там и доспрашать?
Иван отвёл, было в сторону винтовку для замаха, но сдержался. Высокий головной убор соседа украшал спереди белый, металлический, двуглавый орёл. Темно-зелёный кафтан с красными матерчатыми погонами был сильно заляпан грязью и копотью. На Ивана из-под козырька смотрели два настороженно – изучающих темных глаза. И вдруг под черными, запорошёнными сизой пылью усами промелькнула улыбка.
– Ишь, затихает… Видать, выдохся басурман-то, – сказал незнакомец сдавленным голосом.
– Отбили, – автоматически согласился Иван и тут же, опомнившись, спросил: – Ты кто таков?
– Иван Лапоть мы, – спокойно ответил собеседник, – родом из Смоленской губернии, села Ивановки, бывший крепостной барина нашего Семигубова, мать его в душу. Ныне рекрут Семеновского полка.
– Какого полка? – опешил Иван Смирнов и вдруг рассердился. – Ты чего тут мелешь? Рекрут, барин. Ты что с неба свалился?
– Да нет, – спокойно произнёс Ванька Лапоть, – как только пошёл на нас француз, унтер-то наш, Карла толстопузая, бочка пивная в первом же бою убег. Тогда мы своего, из солдат, сами над собой поставили. Вот командир-то наш и кричит: "Ближе их подпущай, ближе, сукиных детей. Покажем, что такое штык да пуля русская! Встретим по – суворовски!"
Прицелился я в одного французика, – зло сплюнул Иван, – Они вначале-то красиво шли. Один прямо нам ходу вино из бутылки пил… Сбил я его. С виду здоровый детина, а пульки малой хватило. Не помню, сколько бой шёл, смотрю, бегут мусью. Вскочил я в атаку, да тут "подарок" послал басурман. Взорвалась надо мной бомба. Словно оглоблей по маковке садануло. Очнулся я, глядь, ты из-под земли вылезаешь. Хорошо, матюкнулся по нашему. А то б прикладом то, приголубил. Видать, и на том свете без русского солдата не обойтись.
Иван слушал своего тёзку, верил ему, и не верил. Это что же получается, с предком своим в одном окопе встретился. Помнится, как–то политрук рассказывал о той войне с французами. Мол, отступали наши, отступали, и Москву отдали. А потом как вдарили и погнали Наполеона по той же дороге, по которой он пришёл… чуть ли не полтора века минуло с тех пор…