Нина отдала, прежде взглянула сама.
— Температура… Странно, а я и не чувствую. Так, знобит немного.
— Это не простуда, обгорели, у вас кожа белая, сразу ожог, через одежду даже. Покажите плечи.
Нина спустила немного сарафан.
— Да, прихватило вас крепко, сейчас я сметаны дам, будете мазать. Помогает.
— Сметаны?
— Да, намажьте и не смывайте, завтра все пройдет.
— Хорошо, спасибо. Рома, вы не думайте, я не хотела… — Нине было не по себе, что обидела его, но объяснения все ухудшили бы. И Роман определенно избегал их.
— Да неважно, и правильно всё, куда мне в Академию… билет вы за сорок пять суток хотите?
— Нет, что вы! На завтра, послезавтра…
— Не понравилось, значит. Так у соседей лучше, давайте я вас завтра к дяде Степану отведу.
— Дело не в этом, мне вообще не надо было приезжать. Купаться, загорать хотела, море посмотреть. Ну, посмотрела, а не стоило оно того!
Нине снова стало обидно, что она одна, что Сергей не позвонил. А теперь и не позвонит, связи нормальной тут нет! Завтра она сама… Симку местную купит, попросит прощения, скажет, что он был прав и пусть дальше решает как быть. Или приедет сюда ненадолго, раз уж так все вышло по-глупому, или она сразу вернется в Петербург. Может, еще успеют горящую путевку купить куда-нибудь на настоящий курорт.
Нина ушла, а Роман все оставался на кухне, бесцельно переставил на полке банки, сполоснул чашку и сел на табуретку, на место Нины, обхватил голову руками, закрыл глаза — не видеть бы, не слышать ничего! Выть хотелось от безысходности…
Вряд ли она зайдет еще… уедет… Все-таки слышала утром, что мать говорила! Роману захотелось побить к черту все эти тарелки-чашки, разнести все на кухне. Сколько можно? И дело же не в постоялице, мало ли их приезжает, столько перебывало, дело в нем самом, почему терпит это все? Живет в собственном доме, как батрак. Вот мать говорит: "Не для себя, с собой не унесу, все тебе…", а зачем ему потом, когда-то, не сейчас? Потом все перегорит уже, илом затянется, как дно на пляже…
Нина… она почему? Что он мыслями к ней прицепился?
Роман не мог в себе разобраться, и он не хотел, чтобы она уезжала! И не знал, как её удержать. Купит она завтра билет и все, вернется в свой Петербург, а Роман Дмитриевич останется в Береговом, сортиры чистить и ведра с объедками выносить. Навсегда…
Глава 11. Красная юбка
Утро тянулось в окно жарким солнечным лучом. Нина проснулась поздно. Накануне, послушав Романа, она вся обмазалась сметаной, это было больно, холодно, но сразу наступило облегчение, она крепко уснула, думая о том, как это сметана впитывается, лучше крема и еще, что надо бы купить защитный крем для загара, и симку, значит на рынок пойти с утра…
И вот уже утро! А настроение не такое плохое, если бы еще соседи напротив не орали так. С чего это они?
— А ты бы еще под юбку ей заглянул, да! Видела я, как пялился, — начал женский голос
— Что ты, Лиля, я в её сторону даже не смотрел, она вообще с ребенком, — ответил мужской.
— А на кухне кофея пить расселся!
— Так она пригласила…
— Вот и иди, может там больше отвалится, а я уезжаю!
— Ну что ты, Лиля, я же…
Дальше рыдания, сцена ревности.
В остальных комнатах было тихо, жильцы на пляж ушли наверно, но напротив боевые действия продолжались — там двигали, стучали, потом Нина увидела в окно полуодетую Лилиану с большой сумкой, женщина открыла машину и пыталась втиснуть сумку в салон, это не получилось, тогда она перебежала к багажнику, стала открывать его. Тут вышел кавалер, Нина не знала, как его зовут, мужчина схватил сумку за ручку, дернул к себе, ручка оборвалась, молния разошлась, вещи выпали на дорожку, Лиля закрыла лицо ладонями, оперлась о машину, заплакала… Мужчина взял ее за плечи, развернул к дому, повел. Через некоторое время из комнаты напротив — скрип кровати и стоны.
Нина пожала плечами, она не осуждала, но на кухню выходить не хотелось. Наверно, можно позавтракать где-то в поселке, Раиса Игоревна говорила про пансион. Но прежде надо душ принять, а воды то нет… но есть влажные салфетки. Вот что за дела, все не так, ни помыться, ни поесть.
— Все! Пойду на рынок! — сказала Нина и решительно раскрыла сумку.
Что же надеть? Во всем жарко, она не думала, что в Крыму такая ужасающая жара может быть, сорок пять градусов! «А, куплю что-нибудь» — решила девушка и вытащила первое попавшееся платье.
На удивление легко она нашла рыночный ангар, теперь площадь торговых рядов была гораздо больше, не только в самом ангаре. Прилавки тянулись параллельно пляжу и трассе, под навесами были разложены фрукты, овощи, зелень, с рядами банок и сотами медовые ряды, дальше мясные, колбасы, сало, копчения, соления, рыба свежая и вяленая, соленая, копченая. Вино в бочонках, молоко, сыр, масло, творог. А сколько выпечки! И орехи, и сладости — глаза разбегались. От ароматов голова шла кругом. От одного вида этого изобилия можно было запьянеть. Необыкновенные помидоры и сливы и инжир! Не сушеный, свежий. А гранаты… зерна алые, сочные. Продавцы зазывали, расхваливали товар. Отдыхающие ходили, присматривались, покупали.
Нина купила персики. Большие, спелые, желто-розовые, душистые, с мягкими пушистыми боками и черешню, темную, почти черную и необыкновенно крупную.
Жара поднималась, становилось душно под тентами. Платье липло к телу, босоножки терли ногу, а стоило выйти между тентами на солнце — голову припекало нещадно.
Нина пошла к текстильным рядам, где одежда. Они тоже были яркими, как знамена развевались большие пляжные полотенца, гирляндами висели плечики с кофтами, сарафанами, прилавки со шляпами и панамами походили на клумбы с цветами.
Нина шла, смотрела и вдруг улыбчивая круглолицая татарка, раскосая, толстенная, окликнула её на чистом русском языке:
— Девушка, а девушка! Идите ко мне, есть для вас!
Нина удивилась, остановилась, подошла. Татарка вытянула из кипы сложенных вещей длинную красную юбку. Широкую, струящуюся, легкую. Нина не знала, что это за материал, вроде шифона, но плотнее. Может, крепдешин.
— Берите, недорого отдам, померяйте! — уговаривала татарка. — Идите сюда, за занавеску, у меня примерочная, зеркало есть.
Нина вошла, оказалась среди множества вещей. Они были развешаны на стенах импровизированной примерочной, в углу действительно стояло зеркало. Нина сняла платье, через голову накинула юбку, та мягко скользнула вниз, обрисовала бедра, прильнула к ногам, пошла по низу подола волнами. Нина поняла, что не хочет снимать её, так и пойдет дальше. Только блузку надо. Угадав желание, татарка выхватила из другой стопки легкую белую кофточку без рукавов, на лямках. И красивый воздушный палантин с разводами, тоже что-то красное, и золотистое, и кирпичное.
— Вот, надевайте, это верх и плечи прикрыть, а на пляже будет как накидка, сейчас все носят.
Нина даже не спорила, она полностью доверилась продавщице. Спросила только:
— А на голову что-нибудь, а то печет очень.
— На голову я скажу, где посмотреть, — обрадовалась та. — Вон в конце нашего ряда шляпы, вооооон там, где голубые шторки. Вот у них настоящие соломенные, подороже, зато качество. Скажете, Зейнаб прислала, они дешевле отдадут.
— Спасибо, — улыбнулась Нина, — а пакет дайте мне, я свое платье уберу, а в этом пойду.
— Дам, все дам! Такая красивая девушка! Жениха тебе хорошего, как пойдешь в красной юбке по пляжу, так десяток увяжутся.
Нина засмеялась:
— У меня есть, я через месяц замуж выхожу. И красное никогда не носила. А мне нравится! — она еще раз оглядела себя в зеркало, белая кофточка-топик хорошо смотрелась с красной юбкой, Нина не узнавала себя, удивлялась. Она ли?
— Тогда, как увидит в новой юбке, еще больше влюбится. Носи красное, хороший цвет, горячий.
Нина расплатилась и пошла к прилавку с голубыми шторками. Татарка оказалась права — мужчины оглядывались. Некоторые улыбались и даже пытались заговорить. Нине это не понравилась, но она забыла о недовольстве, когда подошла к шляпам.