— Одобряю, Павел Александрович... Я понимаю, это решение могло быть продиктовано только голосом истинно русской души. Но позвольте спросить вас... Обо мне, старике, вы хоть немного подумали? Каково будет мне... лишиться помощника, которому я доверяю, и привыкать к другому, которого я не знаю и который, я говорю об этом не для комплимента, будет не столь быстр умом и делом... как его предшественник. Теперь, как никогда, мне нужен человек, на которого я привык полагаться,— произнес Брусилов, выделив слова «я привык».— Разве мы с вами не воюем? Если, с божьей милостью, осуществится задуманное, разве мы с вами...
Почувствовав, что надо действовать решительно, что минуту спустя утвержденный в своем решении Брусилов уже ни за что не изменит его (успел хорошо изучить характер генерала, достаточно крутой и упрямый в критические минуты), Болдин сделал шаг вперед:
— Прошу вас, дорогой Алексей Алексеевич. Не знаю, как сказать это, как передать мое предчувствие. Верю в свой счастливый военный жребий, верю, что смогу быть полезным на передовых линиях. Я долго обдумывал этот шаг. Поверьте среди всего прочего и моему предчувствию.
— Что же вы хотели бы, о чем просите?
— Дайте мне роту.
— Но ротой командуют обычно...— вскинул колкий взгляд из-под бровей Брусилов.
— Не смею просить о большем, ваше превосходительство. Чтобы вести в бой крупную часть, надо хорошо знать ее офицеров, ее возможности, ее способности, наконец. Мне не дано такого времени, я хотел бы получить под команду небольшую группу отобранных заранее смельчаков, которым будет поручено дело особой важности на самом главном участке.
— Позвольте обдумать вашу просьбу, Павел Александрович. Очень жаль будет расставаться с вами. Если что-нибудь произойдет, не дай бог, места себе не найду. У вас жена, сын.
— У меня еще Россия, Алексей Алексеевич.
Спустя сорок два часа командующий фронтом пригласил к себе Болдина. В кабинете находились начальник фронтовой разведки полковник Путинцев и два штабиста.
— Самсон Евгеньевич,— Брусилов посмотрел в сторону Путинцева,— прошу вас.
— Австрийцам стало известно о нашем ударе на Луцк. Они предполагают — есть все основания думать подобным образом,— что это будет главный удар. А посему начали спешным порядком сооружать оборонительные линии, в частности, как можно судить по данным авиационной разведки, вдоль дороги Здолбунов — Дубно. Строятся траншеи над рекой Стырью. Такие действия австрийцев вполне соответствуют планам нашего командования, ибо излишне говорить в этом кабинете, что на Луцк наносится вспомогательный удар, в то время как главные события развернутся с севера армиями Западного фронта. Для прорыва обороны вдоль дороги Здолбунов — Дубно, а также над Стырью предполагается создать три ударные группы численностью до батальона каждая, которые после артиллерийской подготовки и отвлекающих ударов по соседним участкам пойдут в прорыв.
Болдин посмотрел на генерала просяще, как бы говоря: это то, что мне надо. В его взгляде читалось юношеское нетерпение, он набрал полную грудь воздуха и не решался выпускать его, ожидая решения Брусилова. И когда тот после минутного размышления, показавшегося Болдину долгим и трудным, произнес: «Господа, вы можете быть свободны, а вас, Павел Александрович, попрошу остаться», вздохнул свободно.
Выйдя через полчаса из кабинета командующего фронтом, попросил у ординарца папироску, жадно затянулся несколько раз, почувствовав, как хмельно закружилась голова, прошептал, кажется, первый раз, никогда с ним этого не случалось раньше: «Я покажу себя. Спасибо. Алексей Алексеевич. Боже, благослови и помоги».
Фронту, которым командовал Брусилов, предстояло нанести вспомогательный удар местного значения с тем, чтобы отвлечь внимание неприятеля от главного удара севернее Полесья войсками Западного фронта.
Австро-венгерское командование активно усиливало оборону Луцка. Состояла она из двух, а местами и из трех укрепленных полос на расстоянии пяти — одиннадцати верст друг от друга. Возводились фундаментальные, из железобетона, огневые сооружения, на рытье окопов и рвов было мобилизовано население ближайших деревень. Саперы под командой немецких инструкторов возводили проволочные заграждения в несколько рядов.
Батальону Болдина, шедшему в авангарде 8-й армии на Луцк, предстояло форсировать реку Стырь и подавить огневые позиции врага в районе предполагавшейся переправы главных сил.