«Новые римляне», или «латинские кипчаки», потрясли Империю до основания: флот, армия, города богатейших римских провинций – все было в их руках. Но последнее слово оставалось за Дешт-и-Кипчаком, за Аттилой. Его ждала новая Европа. Восток и Запад должны были сойтись в очном поединке.
Чтобы тюркская Степь стала Великой Степью.
Конечно, не случайно в заключительной фразе «Гетики» Иордан будто обмолвился, что «следовал писаниям старших», что «собрал с обширнейших лугов лишь немногие цветы». Значит, были обширнейшие луга! Были предшественники, и он знал правду. Это – Кассиодор и другие историки, труды которых странным образом исчезли. Иордан же напоказ собирал сорняки с тех цветущих лугов, за это и не тронули его труд, сохранили.
Вот чем ценна эта книга, читать ее надо через зеркало, имея перед глазами всю картину событий, которая сложилась в Римской империи. Не надо доверять словам! То, что раздражает врага и его покровителей, как известно, свидетельствует об обратном: чем ничтожнее показаны кипчаки в «Гетике», тем величественнее был их образ в жизни. Таковы правила «зеркального» чтения.
Так оно и было на самом деле.
Печально, конечно, что человек, назвавшийся кипчаком, не нашел доброго слова для своего народа. Но не нам судить. Так или иначе, а власть в Империи была в руках степняков… Едва ли не половину текста, посвященного Аттиле, Иордан отдал битве на Каталаунских полях. О других блестящих победах Аттилы он сказал ничтожно мало. А они тоже известны. (Византия плакала от собственного бессилия, кипчаки играли с ней, как кошка с придушенной мышью.)
А может быть, в недомолвках была польза? Может быть, благодаря Иордану хоть что-то сохранилось о деяниях царя Аттилы и его соплеменников?..
Стоит лишь расшифровать тайнопись книги, и открывается удивительное.
У степняков было мудрое правило – «среди лягушек сам становись лягушкой». Тюрки стали «лягушками» – римлянами, византийцами… Они вошли в новую для себя общественную среду. Вошли командирами. После IV века в Европе многое изменилось, все облекалось в одежды тайны, ее оберегали, как святыню. Особенно родословные людей.
Почему в бассейне Дуная много малых народов? Люди пришли сюда вместе с Аттилой, но после его смерти, чтобы остаться здесь, стали «лягушками», сменив имена, придумав новые родословные. Однако вплоть до XV века (!) эта часть Европы говорила и писала по-тюркски.
…Рим искусно провоцировал царя Аттилу, но идти против него боялся. Коварные римляне тогда и отправили к кипчакам на воспитание отпрыска знатного рода Аэция, что сходилось с традициями степняков – брать и отдавать на воспитание детей соперничающих кланов.
Этот Аэций шел на все, чтобы добиться расположения Аттилы: даже собственного сына отдал ему на воспитание. Зато, вернувшись в Рим, он стал советником императора в делах с Дешт-и-Кипчаком.
Поздно, слишком поздно понял Аттила, кого называл другом и братом. Переманив и подкупив многих воинов Аттилы, Аэций стал главнокомандующим римского войска, в котором были в основном кипчакские всадники. Время, проведенное у степняков, не прошло даром.
Разгневанный Аттила, узнав о предательстве, потребовал выдать изменников, он даже представил их поименный список, но римляне юлили, отказывались и лгали. Наконец они отправили к Аттиле посольство, в составе которого был и посланник византийского императора Приск. Увидев, что краткого разговора не получается, а враг копит силы, немногословный Аттила сказал: «Иду на тебя!»
Эти слова послы должны были передать своему императору. (Любопытная деталь, которая весьма красноречива: послы общались с Аттилой без переводчиков; либо он знал их язык, либо они тюркский.) Не будет ошибкой утверждение: готовилась новая братоубийственная война. Собирались два войска, и оба говорили на одном языке!
«Доказано, что род человеческий живет для королей, – написал по этому поводу Иордан, – по безумному порыву единого ума совершается побоище народов и по воле надменного короля в одно мгновение уничтожается то, что природа производила в течение стольких веков».
О, мудрый Иордан! Увлекшись прислуживанием, он слишком низко склонил голову и не заметил, что у Аттилы был повод заявить: «Иду на тебя!» После долгих раздумий произнес царь эти слова. Он не мог поступить иначе, это видно из текста самого Иордана. А еще лучше видно из логики событий.
Тяжелое предчувствие укреплялось в Аттиле, измены плотным кольцом окружили его, он кожей чувствовал предательства, тайные и явные. Степь, поддавшись римской политике, сходила с ума. И великий полководец не знал, что предпринять, как излечить народ. Требовалось искусство дипломатии, но Аттила не владел им.