— А ты разве не хочешь жить богато? Чем плохо, если твой отец честно заработает много денег?
Ваську передернуло.
— Моему бате руку на фронте отшибло... А у Кости... у того убили отца.
— Это, конечно, очень печально... Но и они воевали, чтобы лучше жить. И революцию делали, чтобы все стали богачами.
Васька не ответил. Он думал. Вроде все, что сказал Эдуард, было правильно. Но как же так? Выходит, боролись с богачами, чтобы все опять же стали богачами! Чепуха какая-то!
— Революцию делали, чтобы все равные были!
— Самое легкое — быть всем одинаково бедными, — возразил Эдуард. — Для этого никакой революции не надо.
— Не надо? — прищурился Васька. — Никакой революции не надо?.. Не-ет! Ты все-таки буржуй!.. Забирай свой поганый молоток!
Васька сунул молоток Эдуарду и гордо прошел мимо него на лестницу.
На следующий день не случилось никаких событий. Эдуард несколько раз выходил из дома. Завидев его, мальчишки расходились, но кто-нибудь обязательно следил за ним тайком. Чаще всего это были Васька или Костя. Окна их квартир смотрели на канал. Ребята держали под наблюдением всю набережную. Если надо, они могли выйти и на лестницу и увидеть, что делается на втором этаже. Только там ничего особенного не происходило.
В полдень в квартиру к приехавшим позвонила жена дворника. Ее впустили. Когда она уходила, Костя слышал конец разговора. Дворничиха обещала в воскресенье заняться уборкой квартиры.
— И окна, пожалуйста, — попросил отец Эдуарда.
— Вымою, Все вымою! — согласилась дворничиха. — Окна в первую голову. У всех они чистые, а у вас — как слепые.
Косте этот разговор очень не понравился. Жильцы дома сами мыли полы и окна, а тут барин приехал! «Стегануть из рогатки по стеклам!» — подумал Костя, но решил подождать.
События начались на другой день с утра.
Костя прозевал — не все же время торчать у окна. А Васька видел, как к дому подъехал открытый автомобиль с тремя мужчинами. Шофер остался в машине. Двое мужчин в кожаных куртках подошли к лестнице, посмотрели на табличку с номерами квартир и стали подниматься на второй этаж.
«К ним!» — догадался Васька и выскочил из квартиры.
— Ларионов Михаил Петрович здесь живет? — долетел со второго этажа раскатистый голос одного из мужчин.
— Здесь, — растерянно, как показалось Ваське, ответил Эдуард. — Проходите.
Дверь громко хлопнула. Васька стрелой взвился на третий этаж, дернул за звонок. Открыл сам Костя.
— Видел? — задыхаясь от волнения, спросил Васька.
— Чего?
— Эх ты! Наблюдатель? Проспал?.. За ними приехали! В кожанках — из Чека! Забирать будут!
— Удивил! — насмешливо ответил Костя. — Что я, не знал, что ли?.. Не сегодня — так завтра приехали бы... Окна им мыть! Ха-ха!.. Спускайся — поглядим!
Они вышли на набережную. Шофера в машине не было. Он привязал веревку к ведру и доставал из канала воду. Вернувшись к автомобилю, он вылил воду в радиатор, спрятал под сиденье ведро и веревку, вытер руки и подмигнул мальчишкам:
— Порядочек! Можно и ехать!
— Правильно, дядя, делаешь! — многозначительно сказал Костя, стремясь своим видом показать, что уж он-то знает, куда надо ехать и кого везти.
— Спасибо, что одобрил! — улыбнулся водитель. — А то я сомневался, так или не так делаю.
— А ты не сомневайся — мы с Васькой знаем!
— Ну-ка, орлы, в сторонку! — попросил шофер. — Дайте пройти людям.
Мальчишки оглянулись. Из дома вышел мужчина в кожаной куртке, За ним — отец Эдуарда с небольшим чемоданчиком. Сзади — второй мужчина в кожанке. Первый ускорил шаги и открыл дверцу автомобиля.
— Пожалуйста, Михаил Петрович.
Отец Эдуарда сел сзади шофера. Уселись двое в кожанках и машина тронулась.
Васька задумчиво почесал за ухом.
— Почему одного взяли?.. И потом, это самое «пожалуйста»! Дверцу открыл!
Костю трудно было сбить с толку. Он на все имел ответ.
— А ты как думал?.. Это тебе не полиция — в ухо не въедут! Чекисты!.. Пожалуйста — в тюрьму!.. А шкета этого по возрасту не взяли — мал. Но мы ему и тут одиночку устроим!
Костя говорил горячо и убедительно. Васька кивал головой — вроде, соглашался, а сам думал, что надо посоветоваться с батей. Он уже не слушал дружка — вспоминал встречи с Эдуардом. Парень как парень, только одет лучше других и разговор у него особый: спокойный, гладкий, с вежливыми словечками. Про революцию, конечно, болтнул он напрасно, но Васька, вспыхнув сначала, потом понял, как и к чему это было сказано.