— Ваше величество, срочное известие из округа Сачжэну!
Я взяла с поклоном протянутый мне футляр, раскрыла его и вынула короткое донесение. Евнух, пятясь, вышел, остальные участники совещания почтительно ждали, пока я прочту.
— Господа, хорошие новости, — сказала я. — Мятежник Чжи Аулар схвачен людьми начальника округа Шо Луая. Его уже везут в столицу.
— Это воистину прекрасные новости, — торжественно кивнул гун Вэнь, и все заулыбались. — Небо вернуло свою благосклонность нашей великой империи.
Я задумчиво посмотрела на него. Великий защитник вызывал во мне сложные чувства. С одной стороны, я не перестала опасаться его возможных амбиций. Но с другой — чем дальше, тем больше я чувствовала к нему симпатию. Он был одним из самых деятельных и здравомыслящих сановников, и его поддержка действительно очень много значила для меня. Чем дальше, тем труднее мне становилось считать его врагом.
Может, он и в самом деле оставил свои планы пропихнуть на трон сына? Ведь если раньше между молодым господином Руэ и вожделенным высочайшим титулом стоял лишь Тайрен, то теперь численность в этой очереди увеличилась до трёх. А со временем может стать и ещё больше. Я вполне могу родить ещё, да и вряд ли Тайрен всю жизнь будет довольствоваться мной одной… м-да. Думать об этом не хотелось, но посмотрим правде в лицо — я не молодею. Конечно, в тридцать с небольшим рановато записывать себя в старухи, но однажды я уже не смогу конкурировать с девчонками пятнадцати-восемнадцати лет, что прибывают в гарем ежегодно. Рано или поздно у Ючжитара появятся братики и сестрички от других матерей.
Что ж, будем решать проблемы по мере их поступления. И с возможными конкурентками в сердце и на ложе супруга, и с возможной неблагонадёжностью гуна Вэня.
Мятежник Чжи был благополучно привезён в столицу и брошен в тюрьму — дожидаться решения своей участи императором, хотя понятно было, что никакого иного приговора, кроме казни, тут быть не может. Небо проявляет себя, отдавая победу достойному, и раз мятеж окончился поражением, значит, все претензии бунтовщика на Небесный мандат были безосновательны. Иногда я пыталась представить, что должен думать рядовой обыватель обо всём происходящем. С одной стороны — все стихийные и прочие бедствия, по мысли местных, кара Неба за грехи своему недобродетельному Сыну. С другой стороны — кризис преодолён, другой претендент на звание Сына Неба проиграл. Значит, Небо наказало — да и простило?
В день, когда победоносный император должен был вступить в свою столицу, ко мне с утра раз за разом прибегали гонцы с известием, сколько лаев пути ему ещё осталось до ворот. Я благосклонно кивала, пока служанки помогали мне облачаться в роскошное, хотя и мрачноватое чёрное платье с вышитыми золотом фениксами и с воротником из золотой парчи, столь жёстким, что он стоял торчком без каркаса. Чиновники двора, должно быть, уже выстроились перед городскими воротами, чтобы, как и подобает, на коленях встретить своего повелителя, но роль императрицы в этот день была достаточно скромна. Согласно этикету, я даже не могла выйти на крыльцо дворца Согласия Неба и Земли, чтобы увидеть супруга, входящего во дворец через центральные ворота Императорским путём. Императрица ждёт императора во Внутреннем дворце и будет далеко не первой, кто его встречает.
Хорошо, хоть на торжественном пиршестве мы будем сидеть рядом. И, надеюсь, у нас и до того будет хотя бы часок, чтобы я могла рассказать Тайрену, как я по нему скучала, и какое облегчение чувствую от того, что он наконец приехал, и я снова могу заниматься только своими делами: хозяйством дворца, гаремом и благотворительностью.
Но сперва Тайрен должен поздороваться со своими министрами, после чего с приближёнными и охраной торжественно проехать по улицам, везя трофеи. Сама же армия в город не входила, оставаясь в лагере за его стенами. Мы уже успели обменяться письмами по этому поводу: я писала, как это неправильно, и что войско, покидая столицу и возвращаясь в неё, должно получить свою минуту славы. И Тайрен со мной согласился, но решил отложить торжественный проход солдат по центральным улицам на следующий день, чтобы не ломать сложившуюся традицию встречи. "Мы и так уже допустили достаточно вольностей", — писал он в последнем письме, и у меня теплело на сердце от этого "мы". Дав горожанам возможность полюбоваться на себя, император примет доклады о положении дел в империи, и лишь потом, лишь потом навестит дворец Полдень. Что он пойдёт в Полдень, а не в свой дворец Великого Превосходства, я не сомневалась.
"Ты не представляешь, как я хочу тебя увидеть, — писал он мне. — Ты мне снишься почти каждую ночь. Да, это было необходимо, и поход — отличное лекарство от дворцовой духоты, но если бы я знал, что наша новая разлука будет так тяжела, я мог бы на него и не решиться".