Судорожно вздохнула, подавляя в себе трусость. Получается, я осталась одна и попала в руки к врагам без всякой сделки, то есть жизнь Псааха и Монредиты больше не имеет никакой ценности в глазах демонов и от них можно без сожалений избавиться. Впрочем моя участь не намного отличается.
- Позже, - наконец выдохнул Рогнар, заставив мое сердце колотиться быстрее.
Оттягивание роковой развязки всё-таки порождает небольшие надежды несмотря на сарказм всей ситуации, если вспомнить название церкви. Возможно Дайре или Икар препримут какие-то попытки моего вызволения. На Кедеэрна не надеюсь, вряд ли он бы сумел добраться до материка за такой короткий срок.
Мысли суетно порхали в голове сбивая друг друга, руки успели затечь за спиной, коленные чашечки налились неприятным ожиданием распрямления до хруста в кости. Беспокойно поерзала и заметила, что капелла полностью опустела, по крайней мере по сторонам ни одной живой души заметно не было, основной шум концетрировался у парадного входа.
Покрутив запястья, попыталась просчитать, насколько велика вероятность освободиться. Грудная клетка перетянута, ноги скованы.
- Ну здравствуй, дочь, - послышался чуждый, вызывающий гурт мурашек от шейного основания до копчика, вниз по позвонкам, отдаваясь дрожью в медиальных мышцах, мужской голос.
Прежде чем поднять свой взгляд на собеседника, едва не лишилась сознания заново входя в образ той побитой жизнью маленькой Яртикады, которую никогда не любили родители.
Глава 3 “Над пропастью”
4 айрха 954 года от объединения племён
Я чувствую, что скоро близятся роды, поэтому выбирала имена заранее. Сначала долго думала над Элбалом и Крокеном, но очень боюсь, что передам судьбу своих старших братьев неродившимся сыновьям. Пусть они будут Ферхо и Эндо. Я никогда не встречала людей с подобными именами, возможно они смогут стать счастливыми.
Отрывок из дневников Сейлан Сибильды
Лицо Торагога было длинным, чуть расширяющимся книзу, грушеобразной формы: глубокая посадка карих глаз, подслеповато затянутых слоем отвисшей кожей верхних век. Нос с фамильной горбинкой не напоминал клюва, он был скорее гордым дополнением, бросающимся в глаза, и лишь с одной стороны, в профиль переносица рисовала дугу, с другой - казалась ровной, без явных отклонений. Губы с годами сдулись, стали неослабно поджатыми: нижняя чуть оттопырена, бросает черную кляксу тени на безбородый серый, будто в напоминание от бывшей когда-то щетины, подбородок. Бровей почти не осталось, они стерлись вместе с молодостью и силой, превращая мужчину в свою жалкую тень на самого себя, такого же высокого, но исхудавшего, немощного, сгорбленного.
Я ведь впервые услышала его обращенного ко мне. За все прожитые тридцать два года подобного не было никогда и уж тем более я не могла помыслить, что первым нашим словом будет отсылка к родственным связям, таким постыдным и скрываемым в прошлом.
- Ты изменилась, - продолжил вполне приятный грудной с хрипотцой голос. Он был выдержанным, будто мягкое без признаков терпкости, достигшее зрелости в хороших условиях, вино.
Представила себя со стороны, с виду почти та же девчонка, наполовину альб с двуцветными волосами и огромными глазами, но костная структура все же отличалась, да и рост. В отдельности также стоит подчеркнуть, что прическа сильно изменилась: бывшие когда-то длинные локоны превратились в хаотичную неравномерную шапку с несколькими смертоносными косичками, в руках прибавилось силы, а внутри - в недрах грудной клетки, засело второе моё “я”, вечно дикая айке с постоянным желанием упорхнуть.
- И ты, - от волнения сбилась на колоратурное сопрано, но прокашлявшись, вернула себе видимое самообладание.
Вдвоем под сводами высокого неоднородного потолка, по своей форме напоминающего скрипичную деку: не плоский, а кессончатый, подвешенный к металлической конструкции крыши - пологая усеченная пирамида с центральным изображением, выложенным из цветного зеркального камня, от которого отходили отрезки, будто солнечные лучи.