Фер-Альбе избегал прямого взгляда на пленников, он вообще, казалось, мало чем был озабочен. Полуопустив веки, стоял между Хендрикой и Амаэтоном, однако последний встрепенулся от последних слов, по-старчески встряхнулся как повидавший жизнь пес после невольного купания и скинул плащ.
- Мы все знаем, что ты от своего не отступишься, - заметил великий император, оставаясь в бежевых брюках и холщовой рубахе простого кроя.
- Не отступлюсь, - подтвердил тот.
В очередной раз попыталась скинуть путы, но лишь выбила из себя столь оберегаемые силы, возможности перекинуться также не было. Я как загнанный в клетку зверь могу трястись и злобно скалится, но в строго очерченной территории. Больше всего пугало молчание альбы изнутри, меня как-будто лишили чего-то теплого и такого необходимого.
Даже изолированные стены были не в состоянии заглушить шума за периметром города. Казалось, что земля задрожала под тяжестью множества ног и лап, заскрежетали прокручиваемые колеса, звон сирен, какие-то команды, но уже ближе. Тут, кажется в Григоиде, забили тревогу начатой осадой.
Почему бы просто не применить силу, сдавив небольшой отряд храмовников и отбросив в сторону? Все же особого сопротивления оказать они не смогут. Подлая мысль закралась, а затем я осознала, что жертвовать кем-то из пленников не хотелось бы ни Фер-Альбе, ни сестре. Мы одинаково ценны, а то, что в случае нападения, аэдцисты попробуют унести нас с собой в подземное царство, не сомневался даже несведущий аилура.
- Твоя мьённ, повелитель, и все трое могут быть свободны, - прозвучало насмешливо, так как после слов Торагога за стенами стали отчетливо слышны свистящие перекрикивания патрулей. - Торопитесь.
- Мы не даем мьённ другим расам, - вернулся ломанный акцент и каждый жест был наделен напыщенной надменностью, хотя в самых глубинах неоднородных аметисов зарождалось какое-то странное чувство, оно огнем отливало в моих щеках.
Клятва, в этом весь отчим, точнее отец. Он готов принуждать, манипулировать, но не позволит своей выгоде ускользнуть из рук. Ведь заручиться поддержкой другой стороны во время войны тоже неплохо, пусть это и ненавистный альб.
- А я не готов менять свои условия, - не менее напыщенно возвестил бывший маршал.
В этот момент внезапно сильно закружилась голова и я непроизвольно слабо застонала. Кажется, именно это сподвигло на следующие слова, произнесенные на языке т’хальмевей.
Кедеэрн, не нужно! Что ты творишь?
- Забирайте этих двоих, - по мановению руки двое храмовников отступились от потомков Лугофера, подстегнув тех магией. Тела проскользили до замерших в нескольких шагах перевртышей.
- А девочка? - заметил Амаэтон, послушно следуя за братом.
- Останется демонам, - даже не оборачиваясь, ответил Торагог. Рогнар и другие не отставали.
Сделка состоялась.Как ни крутит, Фер Альбе произнёс клятву и теперь никогда сам не сможет убить отца. Или приказать совершить над ним казнь.
Была ли я этим удручена?
Безусловно,злость на Торагога клокотала где-то внутри, но насколько я поняла, лишь когда до меня дошел смысл последних слов.
Продолжая пластом лежать на площадке, я слышала, как трещат блоки, как сыплется крошка - это прибывшие отряды пытаются проделать вход в город, а ошарашенные напором демоны не успевают предпринять ответные действия.
- Что вы стоите? - отмер повелитель, махнув рукой г’нола, - Поднимите её.
Я видела, как Дайре старательно отводит взгляд, как Хендрика в успокоительном жесте кладет руку на плечо Кедеэрну. Тем когтистые конечности девушки-перевертыша вцепляются в мои ребра, но вскоре с шипением она отскакивает. Я снова ощущаю, что умею дышать и понимаю, как все бесполезно.
- Нагуши не позволит, - жалобно прошептала Лиция, - ты ведь это понимаешь.
Попыталась приподняться, чтобы оглядеться, ведь кругом стоял невыносимый шум, а наша компания, хоть и существенно сократившись до пяти особей, Псаах с Монредитой и двумя перевертышами исчезли, так и не двинулась с места.
Нагуши? Присмотрелась к зеленым лианам, опутывающим тело. Если мне не изменяет память, то тогда ни один вид магии больше на меня не действует, даже телепортация. Да и снять эту вполне себе существующую гадость, красиво наливающуюся сочным салатовым цветом, самостоятельно нельзя. Она питается моим потенциалом, силой и пока внутри осталась хоть кроха сверхъестественных способностей, от паразита мне не избавиться.
- Укуси ее, - понизил голос Фер-Альбе, фактически взревев не хуже Дайре, к которому обращался.