— Зачем тебе это? — озвучила преследующий меня вопрос.
— Как зачем? — непомерное удивление. — Для развлечения.
Идея с вступлением в саму организацию показалась мне ещё более глупой и бесперспективной.
Единственные возможные союзники в лице двух близнецов сейчас пропадали неизвестно где, хотя им, наверное, было абсолютно всё равно, каким образом повернется моя судьба и что ждёт дальше. Да и вступились бы они сейчас — ставится под большое сомнение. Ведь прошлая ночь была для нас троих всего лишь эпизодом, который легко стереть, каждый тогда преследовал свои цели. Мне вот просто не хватало тепла, а уж в чем был профит братьев, ведомо только им.
— Ну что же ты замерла с таким испуганным видом? — пропела моя персональная рыжеволосая бестия. — Я тебя не обижу. Считай, первым своим уроком, который всё равно рано или поздно бы провели.
— Ну всё, баста, — выступил вперёд мужчина преклонных лет, невысокого роста, среднестатистической наружности, с вязью морщинок на успевшем увидеть не один десяток лет лице. Самым главным атрибутом, ярким штрихом в представленном образе выступала черная повязка на глазу, словно у пирата из книг про морские сражения. — Немедленно прекрати это безобразие. Икар будет в гневе, ты знаешь.
Девушка уставилась на моего новоявленного заступника как на неразумного ребенка, который только что озвучил нечто неприличное, но при этом не имел понятия, о чем именно он говорит.
— Кабал, бесспорно, что я тебя очень уважаю. Но пожалуйста, сделай милость, не лезь.
Мужчина нахмурился:
— Ты ведёшь себя, как ревнивая дура, ставя под угрозу всех. К чему это представление? Оно как-то поможет тебе вернуть расположение, воссоздаст страсть? Эрмигранда, повзрослей, наконец, и отпусти альбийку. Если он считает, что она должна находиться среди нас, значит, так тому и быть.
Мысленно возвела хвалу этому неведомому Икару и его авторитету. Не знаю, что за чувства повлияли на и без того неприятный нрав рыжей особы, но ко мне они должны были иметь последнее отношение в силу хотя бы того, что упомянутого человека в глаза никогда не видела. Или он один из балахонов?
Додумать до конца мне помешал злой наигранным смех девушки, после чего та проделала несколько отрывистых шагов в сторону Кабала.
— И это говоришь мне ты?
Казалось, в вопросе заключалась какая-то далёкая история. Явная отсылка в прошлое разом заставила мужчину насупить соболиные брови.
— Ты должен, ты обязан их ненавидеть, а вместо этого предлагаешь поддержать решение Икара?
Возникла почти ощутимая тишина. Лишь дыхание нарушало сгустившееся молчание осведомленных в какой-то страшной тайне людей.
— И чем же это оно, интересно, тебя не устраивает? — вступил новый голос в разговор. И в нём чувствовалась мощь, которая наследуется вместе с породой, которая переходит от отца к сыну, но также и воспитывается в тяжёлых условиях.
На сцену вступил представитель интеллигенции, я прям чувствовала аристократический запах, ударивший в ноздри. В отличие от всех в зале, мужчина привык повелевать, это не сколько ощущалось в тоне, сколько в выборе слов, построении предложений.
Обернулась в сторону входа, где появилась фигура в балахоне, что, несомненно, принадлежал одному из сегодняшних старейшин. Получается, загадочный Икар и правда сильный мира сего.
Рыжеволосая на глазах как-то сникла. Однако чувствовалось, что она готова повторить своё утверждение ещё раз, но что-то мешает и это что-то явно был не страх.
— Я жду, — напомнил о себе новопришедший, будто кто-то мог забыть о его появлении.
Даже атмосфера наполнилась непривычной насыщенностью, которая отсутствовала раньше. Стоит ли говорить, что остальные пары переключили своё внимание с отработки манёвров на фигуру в балахоне?
— Легат, — почтенно склонил голову Кабал, но не более того. Привычного жеста приветствия не последовало.
По моему разумению, лучшего момента для обличения своей личности не нашлось бы, но капюшон по-прежнему оставался на месте, закрывая большую часть лица Икара, а на нижнюю челюсть легла непроглядная тень, мешающая хотя бы частично разглядеть внешность прибывшего.
— Я думал, что ты никогда с этим не согласишься, — прозвучал сухой ответ.
Кабал подошёл к нему, положил руку на плечо, ещё раз поклонившись и еле слышно произнес:
— Я всегда признавал тебя своим лидером и, в этом зале нет ни одного, кто мог бы оспорить сиё заявление. — Ладонь быстро была отдёрнута, будто обжёгшись, и тут же безвольно повисла фолом плети, а единственный зрячий глаз внимательно уставился в пустоту, в то место где должно быть лицо легата. — Ты мой предводитель, но я не твой раб, а равный тебе. Когда кто-то пытается оспорить твои решения, я на твоей стороне. Но почему же сейчас осмысленному поступку ты предпочел глупость?