От погони получилось оторваться далеко не сразу, но благодаря магнитной карте с пропуском химического работника, мы сумели пробраться в одну из главных городских лабораторий, где успешно обработали тело более устойчивым спреем для устранения всех запахов. А далее уже по наторенной дорожке прямиком на кладбище.
Для Емельяна статус больше не имел значения, как, впрочем, и всё остальное. После нашего взлома правительство объявит его личность в розыск, и каждый комендант будет знать запах преступника также хорошо, как собственной матери. Поверхность для парня теперь не просто под запретом, он здесь локаутирован.
Час перед самым рассветом — наиболее тёмное время суток, а так как городское кладбище закрытая территория, то дополнительного освещения в этом месте не предусмотрено.
— Как ты? — всё-таки решилась на вопрос, когда молчание стало материальным и давящим на нервные окончания.
Посмотрела на окрашенное в инфракрасном спектре лицо Емельяна и поняла, что ответа не дождусь.
Благодаря приспособленному зрению, я сумела разглядеть опухшие глаза, плотно сжатые губы, мелко подрагивающий подбородок и резко ходящие желваки. Всегда неприятно видеть чужие слёзы: ты будто вмешиваешься во что-то очень интимное, вроде бы вламываешься без спроса в запертую дверь. А уж когда эти солёные капли, стекающие по лицу, принадлежат представителю сильного пола, становится неловко вдвойне.
В то время как юноша осознал, что эти два звука являлись выстрелами, он полностью замер на половине пути, вынуждая и меня притормозить. Миг и Емельян бежит обратно, в чернеющий зёв открытой двери, откуда чеканя шаг, выходят два формора в форме. Я понимаю, что поступаю необдуманно, но это приходит уже после прыжка и раскинутых в стороны рук с острыми, пропитанными ядом, кинжалами. Сильный удар по хребту успел отрезвить в последний момент, поэтому быстрая встреча с полом немного смягчилась выставленными ладонями перед лицом. В висках пульсировало, на секунды обзор заволокла тёмная пелена. Я откинулась на жёсткий и холодный пол, перекатившись на спину.
Первому всё-таки удалось перерезать трахею и пищевод одной косой линией со стороны шеи. Тело осело мешком в двух шагах от меня. А вот второй комендант успел отклониться и ударить. Ни один патрульный не имеет права навредить мирному жителю с нашитым лицензированным жетоном на одежде, предварительно не установив личность через городской реестр с помощью ДНК. Прежде чем игла в приборе прошла через поверхностные слои эпидермиса, удалось вскочить на ноги и ребром ладони ударить по кадыку формора. Затем выхватила его же пушку с глушителем на конце и, не задумываясь, выстрелила в сердце. У них оно расположено справа, не как у остальных рас. Жетон, кстати, был подделкой, на случай непредвиденных ситуаций. Вараговцы и тут опережали на шаг.
На улице было тихо, лишь вдалеке слышался приглушенный смех всё ещё гуляющей по случаю праздника толпы, но я понимала, что кудрявого паренька — мужа той самой девушки, что помогла мне ценой своей жизни и жизни своего ребёнка, я обязана спасти. Хотя бы в память об Акилине. Даже если здравомыслие пытается убедить в обратном, как и два трупа позади. Неприятные следы, которые даже замести было некогда.
На полу медленно растекалось алое пятно, разносящее по воздуху металлический запах ржавого железа вперемешку с солью. Я заметила, что в женском теле находилось два пулевых отверстия — в голове и животе.
Каштановые кудряшки были перепачканы и слиплись от крови, но мужчина не переставал прижиматься щекой к мёртвой жене. Он едва слышно бормотал что-то лишь ему одному ведомое и баюкал на своих руках девушку, будто бы пытаясь спасти её вечный сон от кошмаров.
Я сглотнула образовавшийся ком в горле:
— Нам пора.
Ничего не изменилось даже после повторения этой фразы ещё два раза.
Волосы Акилины на вид были всё такими же шелковистыми и светлыми, как и при жизни. Лишь сероватый оттенок лица, да проступившие синевой вены говорили о том, что веки больше никогда не дрогнут, а зелёные глаза не взглянут с едва заметной укоризной. Это пугало и завораживало одновременно.
Титаническими усилиями я смогла оторвать скорбящего мужа и вывести из имы. Почти сразу его тело включило программу автопилотирования, что свидетельствовало о совершенном безразличии к дальнейшим событиям.