Из окна — лес, за лесом — поле,
Падает снег на озёрную гладь,
И еле слышен звон колоколен,
И воскресенье, и благодать!
Надо было как-то отвлечься, хотя бы выйти из номера и сменить обстановку. Кроме ресторана, бара, фитнесзала, массажного и спасалона, бассейна и пары магазинчиков идти было некуда. Снаружи всё ещё свирепствовал циклон! ОНИ решили спуститься в бар. Встретили там экипаж. Как говорится — место встречи изменить нельзя! Оказалось, шаровая молния, появившаяся в кабине на снижении, исчезла не безобидно… При выполнении техобслуживания была обнаружена пара мелких отверстий в фюзеляже, так что задержка была обеспечена при любой погоде. Предстоял ремонт. Это не удивило и не огорчило ЕГО, бывало и похуже… Когда только силами экипажа приходилось ремонтироваться "чёрти в каких" условиях!
В памяти всплыли далёкие картины Антарктической экспедиции, в которой ОН когда-то принимал участие. По прошествии стольких лет было неожиданно приятно окунуться в ту далёкую атмосферу. Стараясь не растерять детали, ОН начал рассказывать коллегам о злоключениях полярников. О том, как готовили самолёт, как перелетали из Москвы во французский Шатору, чтобы взять на борт спонсора экспедиции — французского бизнесмена с командой. Как через острова Зелёного Мыса и Бразилию добрались до чилийского Пунта-Аренаса, откуда и должны были стартовать в сторону Южного Полюса при наличии подходящей погоды на ледовом аэродроме Пэтриот-Хиллз (Patriot Hills). Моряки говорят, что ниже сороковой широты нет Закона, а ниже пятидесятой уже нет и Бога! К сожалению, ожидание погоды затянулось надолго. Настолько, что за это время успели привыкнуть к солнцу, движущемуся справа налево, встретить Новый год, посетить национальный парк Торрес-дель-Рейн в Пуэрто-Наталес и сделать рейс в Ушуайю, самый южный город планеты, небольшой курорт на острове Огненная Земля. Французам было скучно сидеть на одном месте.
На заходе в Ушуайе диспетчер принципиально вёл связь на испанском языке, напоминая всему миру о несогласии принадлежности Фолклендских (Мальвинских) островов Великобритании, об уязвлённой гордости Аргентины и оставшихся претензиях после десятинедельной войны между этими странами в 1982 году. А как садиться? Не возвращаться же назад… К счастью, базирование в Пунта-Аренасе не прошло даром, уже успели приобщиться к испанскому и смогли объяснить "мальчику на пальцах", что зовут его, очевидно, Хулио, а экипаж заходящего на посадку самолёта не виноват в том, что международный авиационный язык английский. Тогда, правда, было не до смеха!
Наконец ожидание "погоды у моря" было вознаграждено! Преодолев три тысячи километров над бескрайней водной гладью с айсбергами и торосами Антарктики, без малого через четыре с половиной часа полёта сели на ледник аэродрома Пэтриот-Хиллз. Коварный голубой лёд требовал уважения к себе и не прощал ошибок, тормозить на нём было нельзя… Он совсем не напоминал гладкий ровный каток на ВДНХ (Выставка достижений народного хозяйства) или в парке Горького, скорее панцирь какого-то животного или слегка волнующееся море, замороженное в одно мгновение. Острые пики "волн" и представляли главную опасность. Останавливаться приходилось, используя только реверс тяги, к тому же несимметричной в конце пробега, из-за того, что "полоса" имела уклон в сторону гор, вдоль которых и лежала. Практически все ледовые аэродромы в Антарктиде расположены вдоль подножия гор, так как голубой лёд, по плотности пригодный для посадки, образуется под действием сильнейших ветров, срывающихся с вершин.