— Она жива?
— Да, — ответил Драгнер, — она жива, она лишь инсценировала свою смерть, чтобы выбраться с этого дурацкого острова.
Иккинг услышал шарканье сапог и, посмотрев направо, увидел, как Сморкала попятился от стола, в его здоровом глазу сверкнула боль. Весь Большой Зал взорвался криками и шумом. Иккинг почувствовал жалость к своему двоюродному брату, отступившему к дальней стене Зала за столом Совета и отвернувшемуся от собравшихся жителей. Он мог только догадываться, что происходило в душе Сморкалы, когда в Большом Зале загремели голоса викингов.
Но голоса внезапно оборвались, когда Астрид издала крик, требуя тишины. Все жители с ненавистью смотрели на Драгнера. Иккинг вздохнул и повернулся к злобно заулыбавшемуся предателю, когда вождь приблизился к человеку, которому он доверял. Он выставил их всех дураками, и Иккингу потребовалось десять лет, чтобы увидеть в нём зло. Но время Драгнера на Олухе истекло, он не задержится здесь.
— Драгнер, все слышали, как ты признался, что это ты изнасиловал Астрид десять лет назад и что ты присягнул на верность Браго. Я ничего не могу сделать, кроме как изгнать…
Топор Астрид дотронулся до груди Иккинга, оборвав его на полуслове, когда она подошла к Драгнеру. Она направила оружие на предателя.
— Я, Астрид Хофферсон, вызываю Драгнера на дуэль. Он против меня. Мне нужно свести счёты с этим человеком.
— Астрид! — Иккинг задохнулся. — Ты не можешь… я…
— Позволь ей, — голос Сморкалы был достаточно громким, чтобы Иккинг мог его услышать. Он повернул голову к брату, и увидел, что его глаза метнулись в его сторону. — Она хочет этого. Ей это нужно. Не отказывай ей.
Иккинг опустил голову и глубоко вздохнул, его сильное волнение за Астрид выдало то, как его пальцы вжались на твёрдый стол. Он мог только наблюдать. Драгнер принял вызов Астрид, — отказ был бы расценен как трусость — и оба противника двинулись к центру Большого Зала, который жители освободили для них. Кто-то достал оружие для Драгнера, а затем, без предупреждения, Астрид кинулась на него первой. Иккинг никогда не видел, чтобы она двигалась так быстро или наносила удары с такой яростью, как в тот момент. Её топор рубил с такой скоростью, что Драгнер не успевал реагировать, и это была ошибка, которая сулила ему гибель.
На протяжении всего боя жители подбадривали Астрид. Когда бойцы расступились, в толпе воцарилась тишина. Астрид стояла с торжествующим блеском в глазах. Драгнер закачался на месте, всё его тело было исполосовано глубокими ранами, которые покрывали его руки, ноги и грудь. Драгнер зарычал, и Астрид попятилась от него, но прежде чем он успел подойти к ней, он пошатнулся и рухнул на землю. Астрид подошла к нему и постучала топором по его спине. Её взгляд с триумфом переместился на Иккинга, когда Драгнер не пошевелился.
Он был мертв. Иккинг улыбнулся Астрид, но быстро отвернулся, когда викинги окружили воительницу и стали поздравлять её с победой. Три викинга, которые охраняли Драгнера, протиснулись сквозь толпу, и, подобрав его тело, они потащили его прочь из Большого Зала под улюлюканье и гиканье жителей Олуха.
Наконец, когда Астрид снова присоединилась к Иккингу, Большой Зал затих. Иккинг обменялся взглядом с женой и снова повернулся к своим людям.
— Наш дом подвергался угрозам каждый год своего существования, и теперь мы сталкиваемся с новой угрозой, но мы будем твердо стоять против Браго и её армии. Нам нужно укрепить нашу оборону, натренировать наших драконов и самих себя, и мы должны будем сражаться так, как будто это последний бой в нашей жизни.
Крики согласия от викингов и его друзей эхом разнеслись по Большому Залу, и вождь не мог не улыбнуться, глядя на море лиц, готовых защитить свой дом, своих близких и своих драконов. Тихий вздох Сморкалы напомнил ему о том, над чем он размышлял всю ночь, и, прочистив горло, Иккинг снова привлёк к себе внимание.
— Есть еще один вопрос, который я хочу обсудить с вами сегодня. Все здесь знают, что случилось с одним из наших викингов десять лет назад. Теперь все вы видели, что это не он — не Сморкала — сделал всё то, в чём мы обвиняли его и за что изгнали из племени. В течение многих лет я верил, что был прав в своём решении, а в течение последних нескольких недель я сомневался в этом. Мы никогда не сможем вернуть те десять лет одиночества, но, — Иккинг почувствовал, как Астрид подтолкнула Сморкалу рядом с ним, — теперь я призываю своих собратьев-Олуховцев и наших богов простить то, что я сделал с одним из моих самых близких друзей.
— Сморкала помогал нам сражаться против флота Браго и первым сообщил мне, что среди нас есть предатель, а также он, вместе с Забиякой и Задиракой, освободил одну из моих подруг — Хедер — из плена на острове Браго. Я был не прав, изгнав его, и теперь я прошу не только наших богов, но и всех вас, увидеть в нём не изгнанника, но жителя Олуха, каким он и является. С этого момента я отзываю изгнание Сморкалы, в котором он находился по ошибке, и прошу вас всех принять его в новом статусе — моего заместителя. Сморкала был и всегда будет одним из нас — он житель Олуха, как все вы и я. Он один из нас! Сморкала, может, и не жил на Олухе в последние десять лет, но то, с чем он столкнулся в своём изгнании, принесло ему множество знаний и опыта, которыми не стоит пренебрегать.
За воззванием вождя последовала гробовая тишина, но она длилась ровно до тех пор, пока Забияка и Задирака не испустили радостные крики и не бросились на Сморкалу с объятиями. Астрид подошла к нему и тоже обняла его, и Иккинг сам не долго медлил, прежде чем присоединиться к своим друзьям. Но самым удивительным было то, что и Рыбьеног обхватил руками их маленькую компанию и крепко обнял их.
Только когда Иккинг услышал приветственные крики в честь Сморкалы и шести всадников, он отстранился от своего двоюродного брата. Сморкала уставился на Иккинга в полном изумлении, но вождь не мог не заметить улыбку, мелькнувшую на лице его кузена, когда жители Олуха продолжали одобрительно кричать.
***
— Добрый день, Сморкала.
— Как дела?
— У тебя классное Ужасное Чудовище!
Сморкалу смущала внезапная перемена в поведении жителей Олуха — даже несмотря на всё своё упрямство, они были просто счастливы исполнять приказы своего вождя — с того самого утра, когда его статус изгнанника был отменён. Он не ожидал ни этого, ни своего назначения в качестве заместителя Иккинга, и только благодаря настойчивым уговорам Иккинга, Астрид и близнецов он пошёл пешком по деревне, чтобы осмотреться и поговорить с жителями. Мысль об изучении расположения строений в деревне показалась ему разумной, но он не мог отрицать, что при мысли о разговорах с деревенскими у него перехватыввло дыхание. Только не после стольких лет одиночества.
Кривоклык беспокойно зарычал за спиной всадника, чувствуя себя так же неуютно на многолюдном Олухе, как и Сморкала.
— Всё в порядке, Кривик, — сказал викинг, чувствуя, как драконья морда толкает его в спину, — как только всё это закончится, мы уйдём…
— Заместитель? Он? Его даже не было здесь последние десять лет! И ты доверяешь ему быть твоим заместителем? Что? — возмущался Рыбьеног, указывая на Сморкалу, он не верил своим ушам.
— Сморкала знает о нашем враге больше, чем мы, Рыбьеног. И, кажется, мы все забываем, что он был одним из нас в течение пяти лет. Он прошёл с нами через все…
— Он сражался за Дагура против нас!
— Потому что он мучил моего дракона, Рыбьеног! Я не знаю, как бы ты отреагировал, глядя, как твоего дракона истязают безостановочно в течение двух лет, — это сломало меня. Я видел, как мучают Кривоклыка, но я ничем не мог ему помочь! Я участвовал лишь в одной битве против Олуха — одной! Мы с Кривоклыком были ранены тогда, и я сбежал. Я ненавидел себя за то, что сражался против своих друзей, я ненавидел это!
— Рыбьеног, — вмешался Иккинг, — мы с Астрид много говорили об этом вчера вечером, и мы оба приняли это решение.
Рыбьеног уставился на Иккинга, его голубые глаза на мгновение метнулись в сторону Сморкалы, прежде чем он испустил недовольный вздох и пожал плечами.