Помню, меня тогда поразили чёрные волосы.
А что ещё?
Ну, в одной энциклопедии дома я видел подробный рисунок. Чёрно-белый рисунок, назывался он «Наружные женские половые органы», и я мало чего там понял.
А те журналы, которые отец Марри хранил в подвале? Ничего. Я достаточно разбирался в анатомии и в рецептах журналистской кухни, чтобы понимать, что девочки в этих журналах слишком уж прилизанные.
Я ухмыльнулся. Бог ты мой, до чего я дошёл. Может, лучше просто есть «мыло»? Может, заказать роботу настоящий торт?
На кухне робот заканчивал приготовление завтрака для меня — мясо, нарезанное кусочками, сочное и аппетитное, а к мясу чашка молока. Несколько раз мы пытались сотворить хлеб, но всё заканчивалось каким-то серого вида пластилином, на вкус гораздо больше похожим на мыло, чем то мыло, что я ел на десерт.
Я положил руку ему на плечо. Мне уже надоело постоянно есть мясо со вкусом свинины или оленины и пить сладковатое молоко.
— Робот?
— Что, Уолли?
— Ты можешь помочь мне вернуться домой?
Он обернулся и долго-долго смотрел на меня своими пустыми чёрными глазами.
— Тебе так одиноко тут, Уолли?
В горле у меня был комок, и я кивнул, говорить я не мог. Да, чёрт бы тебя побрал, одиноко. Мне не хватает всего на свете, пусть даже это всё дребедень. Мне не хватает даже того, от чего я раньше страдал. Никогда бы не подумал, что буду так страдать без всего этого. То же самое было с отцом — я никогда не думал, что буду скучать по нему, пока он не ушёл от нас.
Робот ответил:
— Тебе известно что-нибудь об ускоренных рамках соответствия и вероятностных аттракторах пространства и времени?
— Ну…
Он опять долго смотрел на меня, потом сказал:
— Ешь свой завтрак, Уолли. Прими ванну, а потом решим, что делать.
Часов в десять утра он провёл меня через город к так называемому космопорту. Мы вышли на пустую бетонную площадку, на улице тепло и приятно пригревало красновато-жёлтое солнце. Я даже чуть не скинул ботинки, но робот остановил меня.
— Ты ведь не хочешь поранить палец, правда?
Я сразу же вспомнил, как в детстве, ещё до школы, я как-то гулял по пляжу вместе с родственниками матери. Мы тогда жили в Массачусетсе, в небольшом городке неподалёку от Бостона, а пляжи Новой Англии достаточно каменистые. Куда же мы обычно ездили? Не в Нантакет. Это остров, на котором живут богатей. Натаскет, может? Да, точно. Помню, однажды утром дед водил меня смотреть грузовое судно.
Но я там всегда ранил пальцы на ногах. Постоянно.
Робот сказал:
— Встань тут, Уолли. Рядом со мной.
Он поднял руки и сделал медленный жест.
В животе у меня всё замерло — мы медленно поднялись в воздух, а с нами вместе и кусок бетонной площадки космопорта.
— Эй!
— Стой спокойно, Уолли.
Мы поднимались всё выше и выше, а из бетона под нами вдруг стали появляться какие-то антенны, гигантские радиотелескопы, такие ещё бывают на телебашнях.
Я прошептал:
— Сезам, откройся. — Откуда это я взял? Из каких-то комиксов?
Мы остановились, и тут неожиданно в бетонной площадке открылся люк. Робот позвал меня за собой:
— Пойдём?
— Что это?
— Информационный центр космопорта и межзвёздный центр связи.
— Ого. — Я обомлел.
Когда мы спустились, внизу оказался большой зал, похожий на центральный диспетчерский зал любого аэропорта, — с такими же наклонными окнами и экранами радаров. Множество мерцающих огней. Красные, зелёные, голубые, жёлтые — все цвета радуги.
Робот помахал пальцами в сторону огней, и наружные антенны со стоном закружились в разные стороны, закивали огромному зелёному небосводу.
— Что ты собираешься делать? Ты вызываешь Землю?
Робот уставился на меня своими пустыми чёрными глазами:
— Нет, Уолли. Я могу вызывать только станции с такими же системами межзвёздной связи, как эта.
— Ага. Значит…
Он ответил:
— Я должен выяснить, что произошло, Уолли, только после этого я смогу придумать, что следует делать, если вообще что-либо можно сделать. — Мне стало не по себе, а робот продолжал: — Это займёт какое-то время. Ты ведь сможешь сам добраться отсюда до музея?
— Ну да, конечно. — Неужели робот считает меня таким идиотом? Наверное, да. Не так уж много людей попадает на автоматический космический зонд, а потом теряется на заброшенной планете.
— Я сам разыщу тебя, когда подоспеет время ужинать. Вон в том лифте-клетке ты сможешь опуститься на поверхность. — Сказав это, робот отвернулся и снова принялся что-то делать с разноцветными огоньками, а огромные антенны при этом скрипели и раскачивались в разные стороны.