Мы установили палатку, расстелили одеяло для пикника. Оказалось, что Трейси среди волшебных игрушек прихватила термосумку с горячими гамбургерами, от них исходил такой аппетитный запах, что у меня слюнки потекли.
Я потрогал один гамбургер, он был как раз таким, как надо.
— Что это такое?
Трейси ответила:
— Не знаю. Химический состав соответствует нашим телам.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что это вовсе не гамбургеры. Круглые, хорошо прожаренные кусочки хлеба. Я надкусил один.
— У-у-ух.
В глазах Трейси мелькнула тревога.
— Невкусно?
Я откусил ещё и поморщился.
— Ужас. Разве можно мешать горчицу с корицей?
Она улыбнулась.
— Но даже это тебя не останавливает.
— Нет. — Я доел первый «гамбургер» и принялся за второй. — А сосиски этот аппарат делать умеет?
— Наверное.
Сосиски с булочками. Замечательно. В какой книжке я вычитал выражение société anonyme d’hippopage[15]. Я встряхнул головой, чтобы отделаться от дурацких мыслей. Если это возможно. Боже. По крайней мере, я больше не ем Уолли. Уже одно это хорошо.
— Кто жил здесь, Трейси? В этом оранжевом мире?
— Здесь никто никогда не жил, в споумах вообще не живут, Уолли. Они нужны были для автоматизированной транспортировки. Я думаю, что в них просто разрослись экологические образцы. Споумы уже так давно предоставлены сами себе.
— Как давно?
Задумчивый взгляд.
— Ну, со времени первого полёта к звёздам до момента моего производства прошло около миллиарда ваших лет.
Во рту снова пересохло — уже знакомое чувство.
— Я не то имел в виду.
Она сказала:
— Судя по астрономическим данным, большую часть этого времени я провела в латентном сне. Может, сто миллионов лет.
— Значит, ещё до конца мелового периода и тех страшных событий, из-за которых вымерли динозавры? — Теперь понятно, откуда в автоматических споумах эти животные. Помнится, некоторые учёные выдвигали разные теории о сверхновой звезде.
— Не думаю, что тут была какая-либо связь, — сказала она. — Где бы ни находилась Земля, она должна быть за пределами… на неё не распространилось то, от чего погибли или исчезли все. — В её кукольных фарфоровых глазах появилось задумчивое выражение, но тут же исчезло.
— И ты не знаешь, из-за чего наступил конец Затерянной Империи?
— Нет, пока не знаю. Но, похоже, исчез лишь органический разум.
— Мне трудно в это поверить. — Я обвёл рукой окружавший нас пейзаж. — Всё это, всё то, что я видел на планетах, существовало и сохранялось без всякого присмотра на протяжении сотни миллионов лет, а может, и больше того.
Она снова улыбнулась:
— Нельзя говорить «без присмотра», Уолли. Без присмотра людей — это да.
— Ну да.
Я лёг на спину и взглянул на небо, голубое гипернебо. Интересно, что ждёт меня? Что будет, если нам всё же удастся найти Землю? Что тогда? Просто так вот отправлюсь домой? Я пытался представить себе, как снова окажусь в долине Дорво, — вот так, с голой задницей, держа за руку обнажённую девочку. Привет, мама! Извини, я опоздал! Смотри, что я зато нашёл!
— Уолли, у тебя снова эрекция, — сказала Трейси.
Я перекатился на бок, лицом к ручью и деревьям, прижал колени к животу.
— Извини.
Она ответила:
— Слушай, я понимаю, что мы не можем сделать того, о чём ты мечтал во сне. Мы рискуем разрушить это незрелое тело. Но я бы могла тебе помочь, я видела, как ты это делаешь.
Я подумал: «А что если мы разрушим меня?»
Через какое-то время она осторожно дотронулась рукой до моей спины.
Я вздрогнул. Она сказала:
— Я вырасту, ты ведь знаешь. Это тело настоящее, всё сделано с помощью твоего генома.
Я ответил:
— Тебе одиннадцать лет, Трейси. Пока ты вырастешь, пройдёт немало времени.
— Я созрею для нормального полового акта через год-полтора. Если, конечно, ты не против подождать.
Я посмотрел на неё через плечо:
— Не могу поверить, что обсуждаю такие вопросы с маленькой девочкой.
Она тихо ответила:
— Я не маленькая девочка, Уолли. Я робот, ты не забыл?
Я отвернулся. Она ведь сама просила, чтобы я называл её Трейси, не робот.