Он сгрузил её в просторной, но плохо освещённой комнатке — просто скинул на накрытый одеялом топчан. Сел рядом и, пока она восстанавливала дыхание, сноровисто распутал верёвки.
Лида потёрла запястья, настороженно следя за цыганом. Он не торопился уйти, сидел рядом и рассматривал её с непроницаемым выражением лица.
— Чего? — не выдержала Лида. — Какого хрена ты вообще вздумал меня похищать? Саша меня обязательно найдёт, и тогда тебе мало не покажется!
Наверное, в глубине души она не верила, что Цагар способен на преступление. И он, словно прочтя это по её лицу, будто решил доказать ей обратное. Не обращая внимания на вопли и сопротивление, быстро обыскал и забрал телефон. А потом одной рукой сжал Лидины руки, а второй — привычным движением схватил за волосы, заставив запрокинуть голову.
Лида хотела снова вскрикнуть, но накрывшие её рот жёсткие губы задавили крик в зародыше. Она не сопротивлялась — от изумления. Наверное, раз пять могла укусить Цагара за язык, хотя бы попытаться его пнуть, но обалдела и упустила шанс.
Поцелуй длился не очень долго. Отпустив её, Цагар грубо спросил:
— Не нравится? Не то что со своим гаджо лизаться?
— Придурок. Ненавижу тебя, — бросила Лида, демонстративно вытирая губы. На языке остался слабый привкус табака. Сволочь.
— А я ненавижу таких, как ты, — он снова наклонился над ней, заставляя вжаться всем телом в постель и яростно сверкать глазами. — Продажных, жалких тварей, которые только и умеют, что раздвигать ноги.
— Я перед тобой ничего не раздвигала, — как бы она ни боялась, не возразить не смогла. — Такие, как ты, только и знаете, что обвинять во всём девчонок. Чтобы не чувствовать себя тем, чем вы и являетесь — моральными ублюдками.
Цагар выпрямился. Лида замерла, лихорадочно придумывая, как сопротивляться, если он и впрямь вздумает сделать то, в чём она его так походя обвинила.
Но он только спросил:
— Говоришь, твой гаджо тебя найдёт? — и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Молись, чтобы он сделал это побыстрее. До того как сюда приедут люди того бизнесмена, который его ищет.
Лида чуть не захлебнулась негодованием.
— Ты совсем? Собираешься продать меня Михалычу? А ты понимаешь, что тогда эту вашу силу шувано тебе как своих ушей не видать?
Лицо цыгана исказилось, но, не тратя время на споры, он молча вышел из комнаты. Послышался звук закрываемой двери, а потом, словно этого было мало, ещё и встающего в пазы засова.
Лида перевернулась и ударила кулаком по постели.
Но какой же козёл, просто зла не хватало! Обманул, увёз к чёрту на куличики, запер в каком-то чулане – она обвела взглядом комнату – так ещё и ручонки свои грязные тянет. Лида бы с удовольствием прополоскала рот, просто чтобы избавиться от привкуса табака. И чужих губ.
Было стыдно, но поцелуй словно растревожил что-то у неё внутри. До этого она не воспринимала Цагара как мужчину, как и не думала, что сама его привлекает. Казалось невероятным, что он вообще обращал на неё внимание в этом смысле, только и знал, что ругаться и придираться. Неужели в тот раз, когда он застал их с Сашей поцелуй, он злился не только из-за «вопиющего нарушения приличий»?
Поймав себя на том, что слишком сильно задумалась о Цагаре, Лида мотнула головой, вскочила и принялась осматривать помещение. Выругалась вслух, обнаружив, что ни туалета, ни простенького рукомойника тут не предусматривалось. Даже окон, и тех не было. Её заперли в подвале.
— Чёртов Цагар!
Интересно, если она примется барабанить кулаками по двери, он придёт? Может, и придёт, но Лида решила оставить этот вариант на крайний случай. Пока что ни в туалет, ни пить особо не хотелось.
Подвал выглядел не особенно жилым, но, на удивление, довольно уютным. На всех поверхностях тонким слоем лежала пыль, письменный стол явно никто давно не убирал, одеяла на топчане не перетряхивал, но в целом всё походило на чью-то комнату на даче, большую часть года стоявшую заброшенной.
Лида походила по помещению, посидела в старом кресле-качалке, поперебирала оказавшиеся в изобилии книги: от любовных романов до боевиков. И пригорюнилась.