Потом. Все не имеющие ответа вопросы Лида оставит на потом. Она осторожно выбралась из постели. Мельком оглядела себя — какая-то дурацкая явно больничная ночнушка. Где одежда и телефон? И Цагар? Ах да, вопросы потом. Пить хотелось просто ужасно. А ещё в туалет.
Проблема с туалетом решилась первой. На стене коридора тёмно-синей красной были выведены указатели: «К лифтам», «Палаты номер 1300-1330», «Туалеты». Чувствуя себя заблудившейся в зазеркалье Алисой, Лида пошла, куда её направили.
Завершив с самым насущным, она помыла руки и тщательно изучила своё отражение.
Выглядела Лида, мягко говоря, нездорово.
Загорелая обычно кожа, то ли из-за отсвета от крашенных в зелёный больничных стен, отливала зеленью, глаза ввалились и болезненно блестели. Немытые волосы свисали космами. Зато в лице появилась некая изысканность. Что-то вроде аристократки былых веков: «я умираю от чахотки, ах-ах».
Смеясь над собой, Лида пошла искать сестринский пост. Надо же узнать, что с ней, как она сюда попала и когда её выпишут.
Благодаря всё тем же указателям на стенах она не блуждала, а голоса медсестёр услышала за миг до того, как повернуть за угол коридора. Но не повернула. Остановила фраза одной из женщин:
— А привёз её цыган.
Лида прижалась к стене.
— Ужасный тип, хамит, грубит, правил не соблюдает, всё ему как с гуся вода. Ушёл, только когда пригрозила, что охрану позову.
Лида невольно подавила усмешку. Удивительно точное описание Цагара.
— Бедная девочка, угораздило её с цыганом связаться.
— Любовь штука злая. А откуда ты знаешь, что он именно цыган? Сам сказал?
— Да навидалась я их. Часто тут бывают. Правда, обычно всё больше таборами. Приведут одну и рассядутся рядом, разложат платки, устроят ярмарку. А эти парочка. Он её, наверное, из дома увёл, дурочку. Покупаются русские девчонки на их внешность всё-таки, конокрады, костры, романтика…
— Конокрады! — вторая женщина рассмеялась.
Забавно. Стоило покрасить волосы, и вот уже её считают русской.
Слушать надоело, и Лида, пошаркав ногами, медленно вышла к посту. Обе женщины, что сидели там за столиком, вмиг замолчали, меряя её настороженными взглядами.
— Вам чего, больная? — спросила та, что сидела слева, блондинка лет тридцати, с двумя резкими недовольными складками от носа вниз.
— Можно где-нибудь достать воды? Очень пить хочется.
— На этаже кулер стоит, — медсестра махнула куда-то влево. — Не разберётесь, подходите.
— Хорошо, — вежливо ответила Лида. — А не подскажете, когда меня выпишут?
— Спросите у врача, когда будет обход.
М-да, похоже, тут Лида ничего не узнает. Она поблагодарила и повернулась в указанном направлении. И не отказала в удовольствии бросить напоследок небрежное:
— Тот парень, что меня привёз. Он, кстати, армянин.
Молчание, провожавшее её до самого уголка с кулером, больше всего прочего свидетельствовало, что шалость удалась.
Вдоволь напившись, Лида уселась в старое вытертое кресло рядом с кулером. Уставилась во включённый телевизор, да так и замерла, покачивая в руке картонный стаканчик из-под воды. Впала в какой-то полутранс-полусон, не замечая, что происходит вокруг, не слушая монотонное бормотанье диктора и даже ни о чём особенно не думая.
Такой её и нашёл Цагар.
— Идём, — сказал он отрывисто. — Где твоя одежда?
Лида заторможенно пожала плечами. Потом вспомнила, где находится, перевела взгляд на стаканчик в своей руке и чуть его не выронила.
Стаканчик до половины наполнял чёрный пепел.
Лида вскочила и поспешно отставила стаканчик на столик рядом. Что за?..
Цагар заглянул в него, потом посмотрел на Лиду. Не сводя с неё взгляда, взял стаканчик и поднёс к губам, будто собирался глотнуть. Лида молча наблюдала за его действиями.
Глотать Цагар не стал, лишь осторожно шевельнул ноздрями. Пожал плечами и обмакнул в пепел мизинец. Лизнул самым кончиком языка.
— Пепел, — озвучил он вердикт. — Обычный древесной пепел. Откуда?
— Понятия не имею! — неужели Лида была в такой сильной отключке, что не заметила, как ей в стакан насыпали пепла? Но кто? И зачем?
Она обвела взглядом уголок перед телевизором, но никто не вызывал подозрения и не смотрел в их сторону. Да и народу-то было немного. Бабулька у окна, быстро-быстро перебиравшая спицами, мужчина средних лет, шевеливший губами и напряжённо всматривающийся в экран. Ни один из них не походил на любителя странных шуток.
— Выброси это, — сказала она Цагару и поспешила выйти в коридор. По спине прошёл холодок.
Чертовщина.
— Идём, — повторил Цагар, выходя следом. — Нужно получить твои вещи.