Рядом с коньяком на стол встал невысокий гранёный стакан. В единственном числе. По всей видимости, участие Лиды в попойке не предполагалось.
Лида не стала возражать, просто взглянула на Цагара. В принципе, он мужчина взрослый, хочет выпить — кто она, чтобы ему запрещать.
Цагар сел напротив. Открыл бутыль — повеяло крепким, но приятным запахом алкоголя. Налив на три пальца, Цагар парой мощных глотков осушил стакан. И снова наполнил.
— Не много? — не удержалась Лида.
Получила в ответ смурной взгляд, но на этот раз Цагар не стал глотать всё разом. Отпил и отставил.
— Ты права, — буркнул внезапно.
Лида не сразу поняла, о чём он. Ах да, она же сказала, что та нецыганская женщина ни в чём не виновата. Неужели Цагар именно с этим соглашается? С его-то патриархальным мышлением? Однако!
— Мой отец тоже виноват.
Ясно. Лида его переоценила. Но это прогресс в любом случае.
— Виноват, но… он никогда не пошёл бы на это, если бы она не завлекла его. Он был счастлив с моей матерью.
Лида пожала плечами. Что толку объяснять, он не поймёт. Даже если та женщина и давала отцу Цагара какие-то авансы, это не она занималась какой-то там запретной магией. Тем более что магия использовалась против неё самой, насколько Лида понимала.
Для неё самой всё было ясно. Как если бы отец Цагара ту женщину изнасиловал. В преступлении виноват только преступник. Пусть даже жертва хоть тысячу раз была одета легкомысленно.
— Что за запретный ритуал там был? — спросила она.
Цагар долил ещё немного коньяка прежде тем, как ответить.
— Привязал к себе её сердце, — сказал он нехотя.
— Что-то вроде приворота?
— Да. Слишком сильное воздействие. Он не справился.
Лида чуть было не воскликнула: «Я же говорила!». Во всём виноват только отец Цагара. То, что ему понравилась нецыганка, простая случайность, а Цагар уже всех русских готов считать злодеями.
— А что случилось потом? — спросила она.
— Бабка изгнала его, — похоже, коньяк начал действовать, и Цагар немного успокоился. Речь стала медленнее, и он больше не сверкал глазами. — С тех пор у нас нет шувано. Она, конечно, делает, что может, и я помогаю ей, но… Она уже одной ногой в могиле. А я слишком слаб.
Лида промолчала. Помнится, Сирина спрашивала, не взяла ли старуха Лиду в ученицы.
— А зачем нужен шувано?
— Охранять. Следить за порядком. Хранить память и говорить с духами. Помогать всем членам табора. Много разного.
— И ты не можешь?
— Я могу очень мало, — он покачал головой. — Но лучше, чем вообще никто. Но ты… — он посмотрел на Лиду, — бабка считает, что у тебя есть способности.
Лида оторопела:
— Я же не цыганка.
То есть, может быть, наполовину и цыганка, но ведь всё равно пришлая. Неужели им так нужен этот шувано-шувани? Так сильно, что пуридаи готова обучать кого угодно?
— Поэтому я против.
— Да я тоже, ты знаешь, не соглашалась! — в Лидин жизненный план такой пункт не входил. Поступить в университет, выучиться на филолога или переводчика с английского, пойти работать в приличную компанию… быть таборной ведьмой она точно не собиралась.
Цагар только пожал плечами.
Подлил себе ещё немного. И спросил вдруг, не глядя на Лиду:
— Твой гаджо тебя бросил, ты в курсе?
Лида сперва возмутилась, а потом сообразила: он это специально. Не знает, куда делся Саша, и хочет заставить Лиду поволноваться. Почувствовать себя покинутой.
— Что ты сказал обо мне пуридаи? — она решила на подначку не покупаться.
— Что? — Цагар скривил рот. — Правду. Показал тебе проклятый дом, ты впечатлилась настолько, что заболела. Нервный стресс, — он усмехнулся. — Выздоровеешь — отвезу назад.
— Это же неправда! Я думала, у вас нельзя обманывать пуридаи. Ты не боишься, что она узнает?
— Я не врал. Ты вполне могла заболеть из-за того стресса.
Ну да. Он же не знает, что она просто заблудилась в чёрном лесу. Так что с его точки зрения это не ложь.
Некоторое время они сидели молча. Цагар снова раскрыл ноутбук, но не было похоже, что для работы — сидел, подперев щёку рукой, и задумчиво листал не видимые Лиде страницы.
Лида поскучала, сбегала за книгой, устроилась тоже на кровати — от плетёного сиденья заболела попа. В углу, на приличном расстоянии от Цагара, так, чтобы не получить на голову очередной ушат помоев: порядочные девушки так себя не ведут.
Потом вдруг подняла голову и уставилась на цыгана.
Тот, будто почувствовав взгляд, тоже вопросительно посмотрел на Лиду.
— Можно, я буду спать с тобой? — спросила она без предисловий.
Если она права, и пепел появляется в его отсутствие, ночью над ней хороший такой погребальный холм насыпет. Может, конечно, во сне ничего такого не происходит. Но Лиде было страшновато.