— С ума сошла?
Лида пустилась в объяснения:
— Всё дело в том, что стоит мне остаться одной, как появляется этот пепел. По-моему, меня затягивает в лес… Такой странный, немного потусторонний лес. Меня туда пуридаи отправила в первый раз, но сейчас оно само.
Пожалуй, на его месте Лида позвонила бы в психушку. Но Цагар всю жизнь с этими потусторонними штучками сталкивается, может, он придумает, как быть.
Она оказалась права. Он невозмутимо сообщил:
— В таком случае, скорее всего, пепел — это избыток твоей силы. Результат того, что ты не умеешь ею управлять. Ты действительно можешь стать шувани, — в голосе его Лиде послышались горькие нотки. — Но тебе надо овладеть своей силой, иначе она овладеет тобой. И ты умрёшь.
А вот такой поворот Лиду совсем не обрадовал.
Глава 46
Этот лес нагонял на неё тоску. Весь этот чёрно-белый мир и однообразная песня голода нагоняли тоску. И снова видеть сон про него она не хотела.
Но Цагар сказал «иначе умрёшь», и она послушалась. Угроза смерти вообще удивительно хорошо мотивирует.
И вот Лида снова брела по чёртовому лесу и никак не могла представить, что делать.
Цагар сказал: если слиться с ним, если обуздать его, он станет покорен. А вот когда Лида спросила, как именно с ним сливаться, только пожал плечами. Мол, он всего лишь теоретик.
Но даже и это было больше, чем сделала для Лиды старуха, которая только кинула её в лес через зеркало. Как обучение плаванию путём забрасывания в открытое море.
Сейчас присутствие Цагара ощущалось где-то в уголке мозга. От этого было спокойно. Хорошо нырять, если привязан канатом и знаешь, если что — вытащат.
Лида шла и пыталась вспомнить всё, что знала о лесе, каким увидела его впервые, пыталась понять, каким он может быть, почему ощутила его таким голодным. Может быть, потому, что ожидала его таким увидеть? Тогда, в самом начале, был момент, когда лес показался ей безопасным. Как будто он пытался укрыть её. Но Лида перепугалась и решила, что лес относится к ней враждебно.
Через него Лида общалась с чёрной сущностью, засевшей в Саше. Но сам лес этой сущностью не был. Зато она всегда проходила через него, когда хотела встретиться с мамой или с тем же Сашей.
И Цагар сказал, что лес — её часть. Часть её силы или путь к ней.
А старуха сказала, что она ещё слишком слаба. Но не сказала, что у Лиды никогда не получится.
Если не ожидать подлянки, сам по себе лес был не страшен. Да, неприятен, зловещ и всё такое, но не страшен. Лида нашла небольшую полянку и, игнорируя цеплючие травы, осторожно примостилась в самой середине. Прислушалась.
Множество голосов, что перешёптываются на грани звука. Таинственные растения качаются, словно от ветра, но ветра нет, или Лида не может его ощутить. Тихо, немного грустно, спокойно. Словно глубоко под водой, там, где нет доступа свету и даже рыбы не могут выдержать давления.
А потом ей показалось, что лес снова норовит вцепиться в неё корнями и травами, вспомнилась боль, и Лида всё-таки испугалась.
Она бежала сквозь чёрный лес, а что-то гналось за ней, что-то нечеловеческое и от этого невыразимо жуткое. И она вылетела на опушку с криком:
— Саша!
Она сама не знала, почему позвала его, а не Цагара, почему подумала, что он придёт, что за дурацкая привычка вообще — чуть что, звать Сашу.
Но в следующий миг всё это потеряло значение.
Потому что он там был.
Подхватил её в объятия, закрывая от всего мира, закружил, поцеловал в волосы, в лоб, куда попало. Все страхи вмиг отступили, пропали, как развеянные порывом ветра. Лида ухватилась за его рубашку и на миг замерла, просто наслаждаясь близостью.
Когда она подняла голову, обстановка вокруг них, как часто бывает во сне, уже была другой: неосвещённая комната, кровать, Лида и прижимающий её к груди Саша. Он смотрел на неё несколько непривычно: с затаённой тоской, как грешник, созерцающий Мадонну. Чёрные глаза вызывали беспокойство. Лида слышала, как сильно и часто бьётся его сердце.
А потом он её поцеловал.
Поцеловал с такой страстью и жадным, словно сжигавшим его изнутри желанием, что Лида смутилась. Хотела спросить, что случилось, но он не позволил, запечатывая рот очередным поцелуем. Будто боялся, что, стоит ей произнести хоть слово, и всё исчезнет, сон закончится, разнося их куда-то далеко друг от друга.
Но в промежутках между поцелуями Лида ухитрилась позвать его:
— Саша…
Он отпрянул.
А она вдруг поняла.