— Как ты себя чувствуешь?
Он улыбнулся одними губами:
— Пустовато.
Чёртов шутник. Лида обняла его, и он, неловко повернувшись, тоже обнял её одной рукой. Оба замерли, сквозь прутья перил уставившись вниз.
— Ты как? — спросил Михалыч у того парня, в которого вселилась чёрная дымка.
Парень поднял голову, и Лида видела, как в глазах у него плещется тьма. Но, похоже, больше этого не видел никто.
— Хо-рошо, — с запинкой ответил он.
— А ну-ка! Покажи фокус какой-нибудь.
Парень медленно поднялся. Лида снова подумала, что это шанс слинять, пока всё внимание собравшихся приковано к «фокуснику». Но Саша отрицательно мотнул головой, когда она потянула его в сторону.
— Нет, — шепнул он виновато. — Там не спрыгнуть, ноги переломаем. Я взлетел.
Лида подумала, что можно попытаться снова отвести глаза, но раздавшееся снизу раздалось слитное «о-о-о» из нескольких мужских голосов сбило её с мысли. Лида глянула туда и обнаружила, что парень с тьмой в глазах парил в воздухе. Невысоко, на полметра от земли, но совершенно очевидно парил.
— А Спаситель ходил по воде... — донёсся чей-то отчётливый бас.
— Отлично, — Михалыч будто опомнился. — А ну-ка...
Он заставил парня разбить одно из узких окошек на втором этаже и поднять, не касаясь, в воздух тот стул, на котором до этого сидела Лида. Наконец вроде бы результаты тестирования его удовлетворили.
— Неплохо. А теперь, — он вытащил пистолет, и Цагар рядом с Лидой вдруг сдавленно охнул. Он раньше, чем Лида, понял, что собирается сделать Михалыч.
В следующий миг раздался негромкий хлопок, у тестируемого парня на лбу появилось небольшое красное пятно, он пошатнулся и упал. Другие охранники будто окаменели, но никто не сказал ни слова.
В полной тишине громко выругался Цагар.
— А теперь, — повторил Михалыч, поворачиваясь к нему. — Сделай меня таким же.
— Ты что, идиот? — крикнул в ответ цыган. — Это не игрушки!
Наверное, среди всех собравшихся только он и Лида видели, что происходит. Чёрная дымка, словно умножившаяся за то время, что провела в чужом теле, обрётшая плотность, бурлила над головами людей. Она словно искала следующую жертву, которую на этот раз выберет сама.
И прежде всего щупальца потянулись к Цагару.
— Порассуждай мне тут, — пригрозил ничего не замечающий Михалыч. — Рядом ляжешь.
Цагар, не отвечая, взмахнул кинжалом. Чёрная дымка, будто устрашившись, отдёрнула лапы. Взвыла тысячей голосов, взмыла вверх, закружилась. Лиде показалось, она видит уродливые, искажённые криком человеческие лица, переплетавшиеся, пожиравшие друг друга, хватающие воздух подобием рта.
— Всё, — шепнул Цагар, глядя вверх. — Теперь у меня нет над ним власти.
Тьма вдруг расслоилась, из неё потянулось множество мелких смерчей — по одному на каждого из присутствующих. И только Сашу, Лиду и Цагара словно ограждала невидимая стена.
Цагар кинул на Лиду отчаянный взгляд, потом оглянулся вокруг, словно искал лазейку для побега.
— Уведи её! — бросил он Саше, и тот, пошатываясь, явно с огромным трудом, поднялся на ноги. — Оно сожрёт всех, это конец!
Лида замотала головой:
— Я не уйду.
Она вдруг поняла, что надо делать. Что она может сделать. Вероятно, единственная из присутствующих — кроме Цагара, но вряд ли тот догадается.
Тьма выла над их головами, вибрировала, понемногу вливаясь в людей. Кто-то падала, кто-то кидался к товарищам, кто-то заворожённо смотрел в пространство. Михалыч кричал, требуя, чтобы его немедленно сделали экстрасенсом, и грозил пристрелить Лиду, если его приказ не будет выполнен. Но её это уже не пугало. Она уходила, уплывала сознанием вглубь, в тот чёрный лес, всегда служивший посредником между ею и иным миром.
«Отец».
Ответа не было.
«Отец!»
Бесполезно. Не дозваться, не достучаться. Слишком много помех, слишком много еды, слишком много всего вокруг. Лида вынырнула в обычный мир и бросила Цагару:
— Дай нож.
Тот медлил, и она выхватила его сама. И, пока не пропала решимость, полоснула себе по предплечью. Боль почувствовалась не сразу, но когда почувствовалась, Лида чуть не взвыла. Ощущение было такое, словно руку прижгли калёным железом.
Зато ей удалось обратить на себя внимание.
«Дай... дай...» — ластились к ней голоса, шептали, молили о капле крови. Не смели приближаться: зачарованный кинжал отпугивал.
«Отец», — позвала Лида снова, и на этот раз ответ был. Не словами, а присутствием, бессильным желанием защитить.
«Уходи, — взмолилась она про себя, — пожалуйста, заставь её вернуться туда, откуда ты её вызвал».