Позже я переквалифицировалась на цветы. Мне цветок в магазине свистнуть было раз плюнуть: одной рукой цену спрашиваешь, второй — на другой цветок смотришь, а третьей обламываешь нужный отросток. Потом я стала решаться на подобное всё реже и реже, зато как-то раз свистнула амариллис в американском консульстве.
Свистнуть амариллис — это не веточку сломить, это надо руку по плечо в горшок с землей засунуть, там нащупать луковицу, раскопать её осторожненько и изъять, не повредив растение. Я тогда так всё и проделала, и, уже амариллис упаковав, поняла, что руки помыть до начала интервью не успею, потому что с атташе по культурке мне было назначено на 17:00, а уже исполнилось 17:01. Надето на мне было что-то неприятно-белое с ног до головы, включая рюкзак, а носовых платков у меня как-то отродясь и так далее. И вот входит культурный представитель, улыбается, руку протягивает издали, и не подать ему руку в ответ, такому приветливому, совершенно невозможно. Я и подала. Он руку мою как увидел (цветы в консульстве квалифицированно поливали, от души), улыбку выключить не успел, а ужас у него включился сам. Так и пожал, так и все интервью отсидел — с ужасной улыбкой. И ни я ему ничего не сказала (могла бы наврать, например, что упала в лужу), ни он ничего не спросил. Расстались, унося каждый в своей душе тайну.
А стакан я украла уже позже. Из этого стакана пил минеральную воду главный раввин России. Украла стакан я после пресс-конференции в Зубе Мудрости, совершенно неожиданно для себя. Когда прятала стакан в трусы, в конференц-зал зашел один из вице-губернаторов и спросил, куда делись все остальные люди. Еле успела поправить юбку.
Стакан этот так и носил имя Берл Лазара, и подсовывала я его исключительно двум знакомым антисемитам. В остальное время в стакане Берл Лазара стояли кисточки и трубка для гашиша: обычный такой хрустальный стакан с рисунком «ёлочка», ничего примечательного.
А потом он разбился. Потому что всё — и стаканы, и цветы — тлен. Только душа вечная.
40.Купила новые акриловые краски взамен иссякших акриловых красок. Как-то они у меня скоренько заканчиваются. Порисую чего-нибудь, глядь, а они — тпррррррр... Хоть и не рисуй вовсе. Хорошо писателям: им писать совсем дёшево, да и какать потому что цена слов — она сильно, в отличие от красок, абстрактная, гипотетическая или совсем даже отсутствующая. У кого как.
Вот сейчас немножечко порисую, и тпрррррр. Надо экономить. Буду пользоваться бесплатными словами.
Home sweet home
Дом, который мы с Яхтсменом приобрели в качестве жилья, находился в ближнем пригороде, 10 минут быстрым шагом от конечной троллейбусной остановки или 20 — от станции "Океанская", если электричкой. Но стоило сделать буквально полсотни этих самых быстрых шагов в сторону от троллейбусного кольца, как над башкой смыкались деревья; тропинка, какое-то время параллелясь с ржавым забором полузаброшенного пионерского лагеря, начинала огибать здоровенные кедры, а панорама то и дело перечеркивалась сигающими туда-сюда белками и мелким грызуном "бурундук". Однажды я была укушена бурундуком за указательный палец: зверь бежал по забору впереди меня, постоянно оглядываясь, а потом решил не искушать судьбу и занырнул в полую опору заборной секции. Он занырнул, а я подошла и сунула туда палец; вот, собственно, и весь инцидент.
На сотом шагу пригородный лес превращался в нормальную черную тайгу, в которой приятно побродить, чувствуя спиной надёжную тяжесть ружбайки. В мою спину обычно упирались булка хлеба, какая-то колбаса и другая мирная еда, несомая домой "из города". В городе я работала журналистом, в лесу — жила с яхтсменом и собаками. Каждый живет там, где сумеет устроиться.
Даже не все жители города В. знают о существовании этого дачного поселка в рекреационной зоне. Его выстроили для себя в 92-м году местные бонзы, оттопырив от полосы отчуждения ЛЭП полгектара в обе стороны — хватило как раз под дачи. Когда расширяли полосу, я пробовалась в газету "Bloodyвосток", для чего написала статью под заголовком "Не рубите, мужики, дерева" (ну и что, мало ли кто чего писал). Если б к этой статье прислушалась прокуратура-дура, то в 98-м мы с яхтсменом не смогли бы купить себе домик среди реликтового кедрача. Но прокуратура не прислушалась. Нашими соседями справа как раз оказались тогдашний прокурор края и его жена, фигурирующая в рассказе "Секатор" под кодовой кликухой "Любовь Ильинична". Поскольку все мои друзья запомнили её именно под этим именем, я тоже не помню, как зовут Ильиничну на самом деле. Одно скажу: она действительно перекидывала кошачьи какашки со своей клубники на нашу (моей креативности не хватило бы, чтобы выдумать данный факт из головы).