ЧЕЗВИК. Но, Мак, мы же пытались.
МАКМЭРФИ. Ты и Скэнлон — да. А все остальные до того труханули, что даже руку побоялись поднять!
ХАРДИНГ. Мне очень жаль, что так вышло, Мак. Если бы вопрос не был уже решен…
МАКМЭРФИ. А есть такое правило, где сказано, что нельзя еще раз проголосовать?
ХАРДИНГ. Н-нет, что-то не помню.
МАКМЭРФИ. Так в чем же дело?
РЭТЧЕД выходит из дежурки и подходит к собравшимся. По пятам за ней идет УИЛЬЯМС.
РЭТЧЕД. Разве у вас, джентльмены, нет никаких обязанностей?
МАКМЭРФИ /решительно/. Есть, конечно, только у нас сейчас будет чрезвычайное заседание Совета пациентов.
РЭТЧЕД. Кто же его созвал?
МАКМЭРФИ. Мистер Дэйл Хардинг, президент!
ХАРДИНГ /после небольшой паузы, слегка запинаясь под взглядом сестры Рэтчед /. Совершенно верно, мисс Рэтчед.
РЭТЧЕД. А в каких целях?
ХАРДИНГ. Чтобы… чтобы…
МАКМЭРФИ. Переголосовать насчет того, чтоб смотреть телевизор днем!
РЭТЧЕД. Понятно.
МАКМЭРФИ. О'кей, мальчики!..
РЭТЧЕД. Одну минуту! Не кажется ли кому-нибудь, что мистер Макмэрфи навязывает вам свои желания? Я уже подумываю, не лучше ли будет перевести его в другое отделение…
СКЭНЛОН. Не можете же вы отправить его к буйным, только потому что он предложил нам переголосовать!
ЧЕЗВИК /с вызовом/. Конечно, не можете!
РЭТЧЕД /к Макмэрфи/. Вы уверены, что после переголосования не будете больше настаивать на своем?
МАКМЭРФИ. Я просто раз и навсегда хочу понять, у кого из этих птах хватит духу, а у кого — нет.
РЭТЧЕД. Отлично. Все, кто за то, чтобы перенести телевизионное время на более ранний час, поднимите руку.
Руки поползли вверх — рука Билли медленнее, чем у других. Под конец все поднимают руки, кроме Вождя.
МАКМЭРФИ /устремляясь к телевизору/. Пробили!
РЭТЧЕД. Минуточку, пожалуйста! Согласно нашим правилам, решение должно быть принято единогласно.
МАКМЭРФИ. Единогласно?.. /Наконец до него доходит, и он в изумлении указывает на Вождя./ Вы что же, считаете, что и Вождь должен голосовать?
БРОМДЕН со щеткой направляется к чулану; входит в чулан и закрывает за собой дверь.
ХАРДИНГ /кивая с несчастным видом/. Должно быть согласие всех пациентов.
МАКМЭРФИ. Так вот как у вас действует демократия. Большего идиотства…
РЭТЧЕД /спокойно/. Вы, кажется, очень расстроены, мистер Макмэрфи? Надо это записать.
МАКМЭРФИ. Стойте!..
РЭТЧЕД. Заседание закрыто.
МАКМЭРФИ /в исступлении/. Да подождите же вы минуту, черт вас раздери! /Ищет глазами Вождя, быстро идет к чулану, распахивает дверь./ Вождь, вождь… /Вытаскивает Вождя, ухватившись за спину рубашки./ Вождь, да пойди же ты сюда. Слушай, вождь: сейчас или никогда. Либо мы люди, либо обезьяны, либо сдюжим, либо нас раздавят. Сейчас же поднимай руку.
РЭТЧЕД. Не глупите, бедняга ведь не слышит вас.
МАКМЭРФИ. А ну, вождь, давай поднимай руку, голосуй,
Все окружают Вождя. Проходит минута, и МАКМЭРФИ сдается. С досады он срывает с головы кепи, швыряет его на пол и тяжело опускается в качалку, в то время как остальные возвращаются к своим делам. РЭТЧЕД выходит в дежурку. ВОЖДЬ медленно поднимает руку.
ЧЕЗВИК /замечая это движение/. Мак!..
УИЛЬЯМС /тоже заметив/. Мисс РЭТЧЕД…
МАКМЭРФИ /подпрыгивает от возбуждения, указывая на Вождя/. Единодушно!
Больные мгновенно оживляются — расставляют стулья, передвигают телевизор на колесиках и т. д. СЕСТРА РЭТЧЕД с изумлением смотрит в упор на Вождя.
/Берет Вождя за руку./ Садись же, чучело ты этакое, мы тебе лучшее место припасли!
СКЭНЛОН. О'кей, пусть она лопнет!
СЕСТРА РЭТЧЕД резко поворачивается и выходит.
ГОЛОС КОММЕНТАТОРА /в это время Чезвик настраивает телевизор/…И он бьет. Ух ты, до чего неудачный удар… Счет три-два. Ситуация сложная — надо прибавить скорость и бить… Вот уже свалка. Ну и…
В дежурке СЕСТРА РЭТЧЕД открыла дверцу на стене над столиком и перевела рычажок. Свет в телевизоре гаснет. МАКМЭРФИ вскакивает на ноги.
РЭТЧЕД /в микрофон/. Заседание ведь было уже закрыто.
МАКМЭРФИ кидается к ней.
ХАРДИНГ /предупреждающе/. Мак!..
РЭТЧЕД. Прошу больных вернуться к своим обязанностям.
/Никто не двигается с места./ Вы меня слышали?