Кришнамурти: Возможны более высокие формы насилия, более тонкие, трудноуловимые, и есть грубые, звериные его формы. Вся жизнь есть насилие, малое и большое. Если человек хочет выяснить, возможно ли выйти из всей этой структуры насилия, он должен серьёзно исследовать это, вникнуть в это. Вот именно это мы сейчас и пытаемся сделать.
Участник беседы: Сэр, что вы имеете в виду, когда вы говорите «вникнуть в это»?
Кришнамурти: Под «вникнуть в это» я подразумеваю, прежде всего, проверку, исследование «того, что есть». Но для того чтобы исследовать, необходима свобода от любого умозаключения, любого предварительного суждения. Тогда, с этой свободой, я рассматриваю проблему насилия. Вот что значит «вникнуть в это».
Участник беседы: Тогда что-то происходит?
Кришнамурти: Нет, ничего не происходит.
Участница беседы: Я вижу, что моя реакция на войну такова: «Я не хочу воевать»... Но я вижу, что моё действие — стараться держаться в стороне, жить в другой стране, не иметь дел с людьми, которые мне не нравятся, — я просто держусь в стороне от американского общества.
Кришнамурти: Дама говорит: «Я не хожу на демонстрации, не организую акций протеста, я просто не живу в стране, где всё это происходит. Я держусь подальше от людей, которые мне не нравятся». Всё это — форма насилия. Прошу вас, давайте уделим этому немного внимания. Давайте отдадим наши умы пониманию этого вопроса. Что делать человеку, видящему всю структуру поведения, политического, экономического, религиозного, в большей или меньшей степени включающего насилие, человеку, который чувствует себя пойманным в ловушку, созданную им самим?
Участник беседы: Можно ли сказать, что насилия не существует, но что мышление делает что-то насилием?
Кришнамурти: О! Я убиваю кого-то, и я думаю об этом — и только поэтому это убийство является насилием. Нет, сэр, не играем ли мы словами? Не вникнуть ли нам в это чуть поглубже? Мы видели, что как только я психологически навязываю себе идею или умозаключение, это рождает насилие. (В данный момент мы это примем.) Я жесток — и в своих словах, и в своих чувствах. Я накладываю, на это идею, я говорю, что не должен быть таким — и осознаю, что это навязывание является формой насилия. Что же мне делать с этим настроением жестокости, не пытаясь наложить на него что-то ещё? Могу ли я понять это без подавления этого, без любых вариантов бегства или подмены? Вот факт — я жесток. Это является для меня проблемой, и никакая масса объяснений и оправданий, никакие речи о том, что «вам следует, вам не следует» её не разрешат. Это та проблема, которая меня волнует, я хочу её решить, ибо вижу возможность существования другого способа жизни. Поэтому я говорю себе: «Как без конфликта я могу быть свободным от этой жестокости?», ведь в момент, когда я вношу конфликт в сам процесс освобождения от жестокости, я уже порождаю насилие. Поэтому прежде всего я должен ясно понимать, что означает конфликт. Если в отношении жестокости — от которой я хочу быть свободен — есть хоть какой-нибудь конфликт, в самом этом конфликте взращивается насилие. Как мне быть свободным от жестокости без конфликта?
Участник беседы: Следует её принять.
Кришнамурти: Интересно, что имеется в виду, когда говорится о принятии нашей жестокости. В этом всё дело! Я не принимаю или отвергаю её. Что толку говорить «прими её»? Факт состоит в том, что у меня, например, коричневая кожа — и это всё. Зачем мне принимать или отвергать этот факт? Факт в том, что я жесток.
Участник беседы: Если я вижу, что я жесток, я принимаю это, понимаю это; но также боюсь действовать жестоко и мириться с этим.
Кришнамурти: Да. Я сказал: «Я жесток». Я не принимаю этого и не отвергаю этого. Это факт; и есть другой факт, что если существует конфликт в попытках избавиться от жестокости, есть насилие. Таким образом, мне приходится иметь дело с двумя обстоятельствами. С насилием, жестокостью и с необходимостью избавления от неё без усилия. Что же мне делать? Вся моя жизнь — это борьба и сражение.
Участник беседы: Проблема не в насилии, а в создании образа.
Кришнамурти: Этот образ оказывается наложенным — или человек сам его накладывает — на «то, что есть», верно?
Участник беседы: Это идёт от незнания своего истинного бытия.
Кришнамурти: Я не совсем понимаю, что вы подразумеваете под «истинным бытием».
Участник беседы: Подразумевается, что человек не отделён от мира, он есть мир, и поэтому человек ответственен за насилие, которое происходит вовне.