– Густав, помоги!!!.
Пеликан крякнул от неожиданности и описал над нами круг. Видимо, парни приняли меня за сумасшедшую, водившую дружбу с пеликаном, и, не желая испытывать на своих головах крепость огромного клюва, поспешно ретировались. Хотя не исключено, что они унюхали запах снадобья, которым измазала меня Леа, и их желание продолжать игру отпало само собой. Пеликан полетел по своим делам, а я помчалась со всех ног в сторону отеля.
Как и следовало ожидать, влюблённая парочка сладко спала. То, что на улице наступает ночь, а меня до сих пор нет, никого не волновало.
Я на цыпочках пробралась в душ, хорошенько вымылась и простирала снятые с себя вещи. Пробираясь на балкон, чтобы их повесить, уронила стул и разбудила Адониса. Он тщательно укрыл спящую Риту простынёй, подобрал с пола свою одежду, и, сделав мне ручкой, ушел.
А я налила себе кофе, села к ноутбуку и включила почту.
– Доченька, почему ты вот уже второй день молчишь, всё ли у тебя в порядке? – писала мама.
– Милая мамочка, всё у меня хорошо! Сегодня познакомилась с замечательной женщиной, её зовут Леа.
Ответив на письмо, стала сливать с камеры в ноутбук результаты сегодняшней съёмки. Не все кадры были идеальными, но кое – что всё – таки получилось. Особенно порадовали снимки моих новых друзей, которые я тут же отослала маме, подписав, – Леа и Густав. Спать улеглась далеко за полночь. Странно, что Рита, обычно спавшая довольно чутко, дрыхла как убитая, и ни разу не проснулась, словно её напичкали снотворным.
Проснулась я на рассвете от её стонов. Она лежала на животе совершенно голая и я сразу увидела её воспалённую спину со свеженабитой татуировкой – огромными, буквально на всю спину, крыльями. Именно о таких она стала мечтать после того, как Адонис свозил нас на скалу, с которой якобы две или три тысячи лет назад спрыгнула легендарная Сафо. Поднявшись на неё вместе с нами, Адонис разыграл целую комедию. Сначала встал перед Ритой на одно колено и прочитал:
– Радужно-престольная Афродита,
Зевса дочь бессмертная, кознодейка!
Сердца не круши мне тоской-кручиной!
Сжалься, богиня!
Ринься с высей горних,– как прежде было:
Голос мой ты слышала издалече;
Я звал – ко мне ты сошла, покинув
Отчее небо!
Закончив декламировать, он со слезами на глазах пообещал броситься вниз, если она его разлюбит. Звучало это довольно фальшиво, но, похоже, его монолог подругу впечатлил. Разуверять её я не стала. Желает человек верить в высокую и чистую любовь с первого взгляда – да ради бога. И эта скала меня тоже не впечатлила, мне больше понравилась стадо коз, лазавших по веткам деревьев, растущих на её склоне. Они выглядели так необычно, что я попросила Риту и Адониса остановиться и станцевать на их фоне сиртаки. А в том, что это скала Сафо, я сомневаюсь до сих пор. Скал на острове более чем достаточно, и назвать именем Сафо, чтобы возить туда наивных девочек и доверчивых иностранцев, можно любую. Но спорить с достоверностью древней легенды дело неблагодарное, поэтому я молча сняла эту трогательную картину на видео и забыла.
К татуировкам я отношусь с большим предубеждением, поэтому каждый раз, когда Рита заводила разговор о своём желании набить на своём теле что – нибудь экзотическое, старалась её отговорить и до сих пор мне это удавалось. Теперь стало ясно, почему исчез мой крем от загара. По – видимому, они с Адонисом были в сговоре, и нарочно вытащили тюбик из моей сумки в надежде, что, получив солнечные ожоги, я в течение несколько дней буду валяться в постели, и не смогу поломать её планы с этой чёртовой татуировкой. Если бы знать, чем это закончится…
Оставшись наедине с больной подругой, я окончательно растерялась. Что делать, чтобы облегчить её состояние, я не знала. Адонис больше не появлялся и на звонки не отвечал. Думаю, он заранее знал, что Рита выздоровеет не скоро, и сидеть у её постели не собирался. Скорее всего, он уже в аэропорту, встречает очередную любовь всей своей жизни.