Единственным человеком, который мог бы нам помочь, была Леа. Я отправилась на её поиски и обошла чуть ли не весь город вдоль и поперёк, но найти не смогла. Ни названия улицы, ни номера дома я не знала. Единственной приметой, которая мне запомнилась, была старая дверь с диковинной ручкой. Но таких дверей в городе было много, поэтому все, кому я пыталась о ней рассказать, только пожимали плечами. Вернувшись домой, я вызвала скорую и заказала билеты на самолёт.
После поездки прошел год. Недавно Рита умерла. Воспаление, заработанное в результате татуировки, она долго лечила самостоятельно, пользуясь советами, вычитанными в интернете, и то, что была заражена спидом, выяснилось слишком поздно. Кто её заразил, Адонис или тот, кто её разрисовал, не известно.
Вспоминая дни, проведённые с Ритой на Лесбосе, я зашла в интернет и задав вопрос о достопримечательностях острова, неожиданно для себя наткнулась на фото Леа и Густава, очень похожее на то, что сделала сама. К нему прилагалась следующая история.
Как оказалось, Леа действительно была очень хорошей знахаркой, с юных лет учившейся и помогавшей своей бабке, лечившей всех бедняков города. Ей не было восемнадцати, когда у неё случился роман с моряком по имени Густав, пришедшим к ним за помощью. Вылечившись, он ушел в море и больше не вернулся, а у неё родился сын, которого она назвала в честь своего возлюбленного. Бабка вскоре умерла, и Леа продолжила её дело. Прошло время, Густав вырос и полюбил девушку по имени Мирра, жившую неподалёку от них. Они готовились к свадьбе, когда кто – то рассказал Леа, что пропавший отец жениха любил не только её, а и мать её будущей невестки, и, вполне вероятно, что жених и невеста могут быть братом и сестрой. Подозреваю, что женщина, которую я видела в то время, когда топталась у двери Леа, как раз и была матерью Мирры. Естественно, свадьба расстроилась. Невеста тоже оказалась беременной и умерла во время родов вместе с ребёнком. Её несчастная мать умоляла Леа о помощи, но она долго не соглашалась, а когда пришла, было уже слишком поздно.
На голову Леа посыпались страшные проклятия, которые очень скоро сбылись. Вскоре её Густав был найден на могиле Мирры с простреленной шеей. Самое страшное в том, что он мог бы выжить, если бы помощь пришла вовремя. Едва не сошедшая с ума от горя Леа похоронила его рядом с невестой и неродившимся внуком. Мать Мирры против этого не возражала, но на похороны не пришла. Но на этом эта печальная история не закончилась. Однажды, придя проведать могилу сына, Леа обнаружила на ней молодого, едва научившегося летать пеликана. Как и Густав, он был ранен в шею и истекал кровью. Она перевязала его снятым с себя платком и забрала домой. Выхаживая пеликана, она общалась с ним, как с человеком и он привык к ней настолько, что, выздоровев, продолжает прилетать к ней как к себе домой. Мало того, он стал её кормильцем, так как прилетая, каждый раз приносит в своём огромном клюве рыбу.
глава4
Прочитав историю Леа, я долго не могла прийти в себя и не сразу услышала, что в дверь звонят. Открыв её, оторопела. На пороге стоял Андрей Сергеевич, отец Риты. Узнав, что она заражена спидом, он почему – то во всём обвинил меня. У меня до сих пор звенит в ушах от его криков о том, что, вырвавшись на волю и отдыхая в своё удовольствие за чужой счёт, я забыла, что этот отдых был устроен именно для того, чтобы я присмотрела за его дочерью, и заболела она скорее всего по моей вине. Я решила, что он сошёл с ума и думала только об одном – как уйти из его дома живой, а во время похорон Риты пряталась за кустами.
Вот и теперь первой моей реакцией было желание захлопнуть перед ним дверь, потому что я была почти уверенна в том, что он пришёл сделать то, что не успел сделать в тот роковой день, то есть, меня убить.
Вероятно, он считает, что такое ничтожество, как я, жить после смерти его доченьки не имеет права. Я потянула дверь на себя, но он успел подставить свою ногу, и протиснулся в комнату.
Я смотрела на него во все глаза и тряслась как осиновый лист. В недавнем прошлом это был очень красивый, и здоровый мужчина. Теперь передо мной стоял измождённый болезнью старик. Он тоже молчал, наверное, прислушивался, нет в квартире ещё кого – то, кто мог бы ему помешать. К сожалению, я была в ней одна. Наконец, он спросил:
– Ты позволишь войти?
Запретить я не могла, он уже находился на моей территории, разрешить тоже, и я промолчала. Он понял, что моё молчание означает страх, и тяжело вздохнув, сказал:
– Не нужно меня бояться, я ничего плохого делать тебе не собираюсь. Я пришел просить у тебя прощения. Незадолго до своей смерти Рита рассказала мне всю правду, и я понял, что был к тебе несправедлив. Прости меня, ради бога.