— Я не хочу, Нерин, — ее голос был слабым.
— Хочешь. Сядь. Дай я тебе помогу. Пока что я лидер, и я приказываю есть. Но медленно, или тебе станет плохо.
Она села, ее покачивало от голода. Я дала ей флягу, она чуть не выронила ее. Но выпила.
— Хорошо. Давай мне. А теперь кусочек лепешки.
— Не нужно кормить меня, — пробормотала она, забирая кусочек, что я отломила, и положила его себе в рот.
Я ждала, пока она не съела половину и не выпила еще немного.
— Хорошо, — сказала я. — Иначе ты не сможешь спуститься, а я думаю, что ты не хочешь, чтобы все видели, как Большой Дон несет тебя на плече.
Она прищурилась.
— Я не спущусь, — сказала она. — Я не могу. Не без него. Я ничего не могу.
— Ты знаешь, чего хотят все, — сказала я. — Никто другой нас вести не может. Так вести, как Реган.
Она закрыла глаза, словно слова причиняли ей боль.
— Они справятся. Кто-то станет лидером. Большой Дон. Андра. Кто-то. Ты можешь.
— Ты не думаешь. Я часть этого, важная часть. Но моя роль иная. Тали, мы говорили об этом, все остальные. Никто другой нас вести не может. Только ты. Ты нужна нам, — я не добавляла свое мнение, что Реган не хотел бы, чтобы она сдавалась, он бы хотел, чтобы она заняла его место. Он хотел бы, чтобы она довела его дело до конца. Конечно, не нужно было говорить ей этого, она ведь знала его лучше других.
— У меня кое-что есть для тебя, — сказала я. — Я забыла, что спрятала это, иначе отдала бы раньше, — я вытащила из сумки маленького деревянного ворона, которого забрала из ее сумки, когда ее увели Силовики. Она протянула руку, и я положила амулет на ее ладонь. — Помнишь призрачных воинов в Скрытых водах? Оружие острое, спины прямые, сердца высоко. Они верили в тебя. Они звали тебя наследницей Ултана. Ты из древнего рода, а для тех воинов и всех в Тенепаде ты — истинное воплощение боевого духа. Ты думаешь, что без Регана все пропало. Но если ты найдешь силу снова встать, если переживешь это и пройдешь, все получится. У нас осталось меньше года, Тали. Только ты можешь это сделать.
Ее пальцы сомкнулись на вороне.
— Нерин, — сказала она, ее голос дрожал, как у ребенка, — я никогда не говорила ему. Я была такой сильной, так хотела следовать правилам, что мы установили. Я не говорила ему о своих чувствах. Ни слова. Ни разу, — ее нижняя губа дрожала, слезы лились из глаз. — Боги, — она провела рукой по щекам, — как можно быть такой глупой в двадцать? — она уткнулась головой в колени.
— Ты любила его, — сказала я. Я ни на миг не подозревала этого. Они были близки, я много раз видела их головы, склоненные над картой или документом, слышала их голоса, когда они общались в стороне. Я знала, что они давно дружат. Но это… объясняло многое.
— Он умер, не зная, — прошептала она в слезах. — Один. Без никого. И они зарезали его. Когда я была нужна ему, меня там не было…
Я обняла ее и дала выплакаться. Когда у нее не осталось слез, я вытащила платок и вытерла ее лицо. Я снова протянула ей флягу.
— Давай спустимся и отдохнем, — сказала я.
— Нерин.
— Мм?
— Никому не говори об этом. Никому. Поняла?
— Конечно. Тали, он знает. Где бы он ни был, он знает о твоих чувствах и уважает.
— Уважает, — повторила она. — Посмотри на меня. Я не выгляжу достойной уважения, да? Хорошо, идем отсюда. В этот раз иди первой и надейся, что я не упаду.
Большой Дон был внизу, ждал, пока мы спускались, а потом он ушел, стоило нам спуститься. Мы с Тали сначала пошли в туалет, а потом в спальню женщин, где была только Андра, лежала с повязкой на плече.
— Как ты? — спросила Тали, с усилием пройдя и сев на край кровати Андры с былой уверенностью. — Болит?
— Заживает, — Андра тоже была готова. — Болит по ночам, но лекарь из Народа внизу нанес какую-то мазь, терпеть можно. Но мечом махать смогу не скоро.
— Надеюсь, все же скоро, — сказала Тали, пытаясь изобразить прежний голос. — Есть работа.
— Я постараюсь, — улыбнулась Андра. — Ты в порядке?
— Бывало и лучше.
— Честно скажу, ты воняешь.
Ева и Милла пришли с кадкой и двумя ведрами с водой.
— Это прикрытие, — прошептала Тали.
— Стыдно, — сказала я. — Нам же с тобой спать, не забывай.
Она принялась мыться, Милла помыла ей волосы, Ева помогала залезать и вылезать. Я держала наготове для нее полотенце. Она выпила половину чашки медовухи, съела миску каши. Она проспала остаток дня. За дверью все ходили тихо, едва надеясь. Она спала и за ужином, мы оставили Андру приглядывать, а сами собрались в столовой, почти не говорили. Если кто и заметил красные и опухшие глаза Тали, когда она спустилась, никто не сказал об этом. Никто не спрашивал, что я ей сказала. Мы говорили о другом: как лучше готовить лепешки с сыром, в каком озере самая крупная рыба, как скоро пройдут осенние бури.