— Не Силовики Кельдека уничтожили поселение Регана и убивали всех, пока не остался только он, — выражение ее лица пугало меня. Его можно было описать свирепым. — А один из атаманов Олбана. Король потребовал показать верность, и у него был выбор: поступить так, или такое случится с его семьей и жителями поселения. Кельдеку нравится так играть. И тот сделал выбор, острова потеряли хорошего атамана, как и его наследников.
— Я видела, как осенью повесили атамана, — рассказала я ей. — Дункана из Среброводья. Силовики убили его на глазах у семьи. Его жена возразила им, и ее тоже убили. Им повезло только, что других жертв не было.
— Откуда ты там оказалась?
— Я проходила лес возле поселения Дункана. Я увидела это и пошла дальше. Я не могла ничем помочь.
— Но теперь можешь.
— Да. Хотя Дункана и его жену это не спасет. Но спасет других, кого могут уничтожить Кельдек и его силы, если никто не выступит против. Тали, где был Реган, когда убивали его семью?
Она скривилась.
— На другом острове с Флинтом. Они вернулись и… представляешь, что было. Враги еще были на Колыбели, смотрели, как все горит. Реган хотел отомстить на месте, но их было двое, а тех — сотни. Его охватил гнев. Если бы Флинт не был с ним, он бы погиб в тот день. Вместо этого они развернули лодку и уплыли, — она добавила после паузы. — Тот атаман, что направлял врагов, поверил, что убил всю семью. Так доложили королю. У Регана теперь другое имя, другая личность. Никто не знает, что он еще жив. Кроме нас. Кроме мятежников. И даже не все они знают, кем он был раньше.
Этого хватило, чтобы я молчала. Она доверила мне самые опасные секреты. Если об этом узнает кто-то другой, информация может стать приговором Регану.
— Теперь ты думаешь, зачем я тебе это рассказала, — сказала Тали. — Ты знаешь, как и я, что такой информацией лучше не делиться, пока не потребуется. Но дело в том, что атаман, которому Кельдек приказал так поступить, это Боран из Веддерберна.
— Веддерберн… Там, где на нас напали по пути сюда? Разве они не сказали, что их атамана зовут Кинан.
— Это его сын, Боран умер пару лет назад. Никто не знает, за кого Кинан. Мы не трогаем его. И не тронем после той встречи с охотниками. При проверке Боран проявил верность Кельдеку. Но это ему дорогого стоило. Потребовалась бы большая сила духа, чтобы ослушаться.
— Думаешь, Борану стоило отказаться и подвергнуть такому свое поселение?
В голове закралась непрошенная мысль, что Тали боялась, что так сыграют со мной и Флинтом, если мы продолжим развивать нежные отношения.
— Разве король не сомневался в верности Борана? Его сын может и не быть верным королю.
— Мы не знаем, почему Кельдек попросил об этом Борана. Но да, обычно король нападает так, когда сомневается в верности.
— Ужасный выбор. Так человек может отдать свою жизнь, а не послушаться. Или убежать с семьей из дома навеки, если мог бы.
— Так всегда: выбор ужасен, нужно быть храбрым, чтобы делать этот выбор. Да, даже если из-за этого придется жертвовать теми, кто дороже всех.
— Ты бы стояла и смотрела, как умирают твои дети?
Тали отвела взгляд на море и южные острова. Она стиснула зубы.
— У меня нет детей. И не будет. У меня нет ни мужа, ни любимого, ни семьи. Только друзья-мятежники, такие как я. Все понимают, каково это. Сложно. Жестоко. Нам приходится выбирать, как Андре. И от этого еще важнее, чтобы наши действия были под контролем. Вы с Флинтом не под контролем, он не вернулся бы сюда, если бы ты ему не приснилась. Это не по плану, это глупо и опасно. Он знал, что я здесь. Он знал, что я забочусь о тебе. Флинт посвятил себя делу мятежников. Это его жизнь. Я вижу по его глазам, что если бы ему пришлось выбирать, как Андре, и если бы жертвовать пришлось тобой, он не смог бы сделать этого.
Тут я увидела Его, идущего к нам. На суше он был крупным мужчиной, шагал, как все люди, а под слоями водорослей были руки и ладони, как у людей. Но он был Другим, существом глубин, его черты лица и темные глаза говорили о чудесах, которые людям и не снились. Он никогда не говорил. Я не знала его имени, если его вообще можно было выговорить человеку. Но я была рада видеть его. Он точно был добр к нам с Тали, и я подозревала, что его влияние на Каргу делало и ее добрее к нам.
— Он здесь, — сказала Тали. — Я буду ждать на привычном месте в сумерках.
— Спасибо.
— Ты здесь, — так каждый день говорила Карга с нажимом, разглядывая меня, словно я могла измениться или пропасть.
— Да, и я желаю вам доброго утра, — со мной был мой посох, фляга и остатки вчерашнего ужина. Мы с ней ели это посреди дневной работы. — Хороший день, — она не говорила, как мне обращаться к ней, и я не говорила миледи, потому что это не подходило. Я просто старалась говорить с уважением.