Исчезнуть, убежать нам было уже невозможно.
Мы ошалело ждали приближения старшины, уже рассмотревшего и узнавшего своих курсантов.
Кажется, доигрались.
Самоволка - дело серьёзное, тут уже нарядами не обойдёшься. Старшина приближался, вот он уже совсем близко.
Вдруг Юрка Мельников присел на корточки: «Ребята, да вот же она!» Ничего не понимая, мы смотрели на его уткнутый в снег палец.
«Что смотрите? Я говорю, вот она! Точка выравнивания!» Мы радостно загалдели, кто-то стал раскапывать снег каблуком сапога, другой кинулся за высохшей былинкой и стал водворять её в образовавшийся бугорок...
Для непосвящённых достаточно сказать, что точка выравнивания - это условное место перед посадочной полосой, выбираемое лётчиком при снижении самолёта на посадку (планировании), с таким расчётом, чтобы в случае придания самолёту посадочного положения (выравнивания) самолёт смог произвести посадку (приземлиться, вернее - коснуться колёсами полосы) в нужном её месте. Точка выравнивания - это воображаемая лётчиком точка, она постоянно может перемещаться в зависимости от действий лётчика и уж никак не может быть фиксированной.
Старшина подошёл. Мы не обращали на него внимания.
- Товарищи курсанты, что вы тут делаете, почему не в гарнизоне?
- Здравия желаем, товарищ старшина! Мы выполняем задание инструктора. Он ругался, что мы всё время теряем точку выравнивания, нам надо найти и запомнить её. Теперь вот мы её нашли, сейчас запомним и пойдём в казарму.
- Покажите ваши увольнительные записки!
- Так нет увольнительных! Мы же не в увольнении. Мы пошли искать по гарнизону, а нашли только вот здесь.
Старшина обвёл каждого недоверчивым взглядом. Чёрт её знает, эту авиацию, у них всё не так как у людей. Все нормальные отдыхают, кино смотрят, а эти в поле лазают, точку какую-то ищут... В казарму мы вернулись в сопровождении старшины, однако о том, что мы в выходной искали за гарнизоном точку выравнивания, не узнал никто.
Самоволки не получилось. Может он, о чём и догадывался...
После этого случая мы его зауважали. Другой поднял бы шум, стал бы показывать, какие мы трудные и как он чётко правит службу...
Настоящий реактивный истребитель МиГ-15. Вот он - стоит на стоянке, скосив крылья, присев перед прыжком в стратосферу. Как стремительны его формы, какая мощь чувствуется в нём, какая скорость! Нет мотора, нет винта, нет перкаля - сплошной металл, покрытый ровным слоем лака. Толстый плекс фонаря и набитая до отказа приборами, тумблерами, рычагами кабина.
Я с дрожью в коленках тихо подошёл к нему и осторожно дотронулся до кончика крыла.
Крыло было холодное.
Самолёт был какой-то загадочный, чужой. Он как будто спрашивал: «Ну-ну, малыш, покажи кто ты такой! Хватит ли у тебя смелости выдержать мою скорость, хватит ли у тебя сил выдержать мою перегрузку, хватит ли у тебя здоровья вынести мою высоту? Сможешь ли ты совладать со мною? Посмотри какой я крепкий, быстрый, сильный, а ты - маленький, плюгавенький хлюпик - знаешь ли ты что я могу сделать с тобой? Теоретически я кое-что знал уже, но вот так наяву и так близко...
Мне стало страшно. Какая-то тоненькая струнка жалобно занудила: не справишься, не лезь, оставайся на поршневых, этот зверь сожрёт тебя. Конечно, я и вида не подавал что мне страшно, и даже лучшему другу, наверное, не признался бы в этом. Наверное, не у одного меня вызвала первая встреча такие ассоциации: ребятки притихли, количество шуточек резко уменьшилось, пару дней после того дня матчасти курсанты ходили какие-то пришибленные. Однако молодость берёт своё. Сначала пошли разговоры, потом - шутки, всё начинало становиться на свои места. И только ни разу и ни от кого я не услышал ни слова сомнения в своих силах - такое не говорилось. Единственным человеком, который после этой встречи испугался так, что решил уйти из авиации, был курсант ч. - довольно крепкий смугловатый с чёрными, как смоль, волосами и пронзительными, чёрными глазами парень из параллельной группы. Он, как и все, закончил аэроклуб где-то под Сталинградом, успешно прошёл первый курс училища и был выпущен на поршневом... А вот на реактивный у него сил не хватило. Признаться в страхе - это было просто невозможно. Курсант пару раз упал в строю во время движения и был списан врачами с лётной работы. Больше, до начала полётов на реактивных, никто не ушёл.
Первого полёта я ждал с нетерпением и с некоторым страхом. И вот он пришёл - мой первый полёт на реактивном самолёте.
Случилось это ранним весенним утром. Солнце только взошло, редкие ещё травинки сияли своей нарядной зеленью на проталинах, снег почернел, свалялся кучками и был уже никому не нужен, обновлённая природа торжествовала и дружно начинала свой извечный цикл новой жизни. Аэродром гудел как потревоженный улей: натужно ревели буксировщики и топливозаправщики, хлопотали вокруг самолётов техники - начиналась новая жизнь старого аэродрома. Как-то буднично я произвёл посадку в кабину, пристегнулся. Сначала техник, потом и инструктор проверили мою посадку, регулировку сиденья по высоте, положение переключателей в кабине. Всё, как и на поршневом, только побольше внимания. Кабина изучена не раз на схемах и тренажах, всё, в общем, знакомо, но трогать арматуру в первом полёте нельзя.