Так вот, как раз один из пилотов и был одет в этот комбинезон, чем весьма гордился.
Этим и воспользовался техник: когда насоливший ему хорошей игрой противник, дважды уже сгонявший его под стол, стал возмущаться тем, что его припёрло, а лезть по сугробам в сортир неохота, а потом всё-таки вышел из домика, тот пошёл вслед за ним. Как он и ожидал, пилот расстегнул змейку, накинул клапан на спину, при этом капюшон закрыл ему лицо, и присел недалеко от порога опорожниться. Недолго думая, техник схватил с пожарного щита совковую лопату, аккуратно поддел ею то, что лётчик высидел, скинул дерьмо в сугроб и, спрятавшись за углом, стал наблюдать.
Лётчик посидел ещё немного, застегнулся и по привычке повернулся посмотреть на результат своего творчества.
Результата не было.
Ошарашенный лётчик походил вокруг, поискал — результат исчез.
Пилот был уверен в том, что он облегчился, он это знал точно, но его знание не подтверждалось: результата не было.
Замести так быстро не могло: он только сел. Пилот засомневался и потоптался для верности на том месте, где только что сидел на корточках. Снег был девственно чист, под снегом не было ничего. Лётчик расстегнул снова змейку, залез в карман рукой, стал там шарить. В кармане было пусто. Ничего не понимающий пилот задумчиво вернулся в домик. Компания была уже оповещена техником и с невинным видом нетерпеливо ждала его для продолжения игры. Тот сел играть, но играл уже невнимательно, всё к чему-то прислушивался.
Потом поднялся и вышел из комнаты.
Вернулся он через пару минут ещё более задумчивым и невнимательным.
Игра уже не клеилась.
Тогда один из игроков потянул носом: «Или мне кажется, или на самом деле что-то вонять стало?» — пилот немедленно выскочил из комнаты.
Зашёл он минут через десять.
Молча лёг на свою койку.
Тогда один из игроков, проходя по комнате вблизи кровати пилота, подтвердил: «А ведь действительно воняет. Вроде как говнецом, что ли?» Пилот схватился с кровати и снова выскочил из комнаты.
Когда сомнения погнали его из комнаты уже в пятый раз, он не выдержал: «Братцы, да что же это такое, так и рехнуться можно!..» И в деталях рассказал всё, что с ним произошло.
Секрет, конечно, был ему раскрыт при всеобщем хохоте.
Парень обиделся, но не надолго.
Что поделаешь — молодость.
Случались и трагикомедии.
Как-то в дежурном домике случился пожар, наделавший много шума в гарнизоне.
В комнате техсостава было холодно: кто-то бросил открытой форточку. Забежавший погреться техник не стал тратить времени на поиски дров: он мотнулся к самолёту, набрал ведро керосина, захватил ветоши, кинул её в буржуйку, плеснул керосинчику, но в это время кто-то его отвлёк и он вернулся в комнату через пять минут, когда керосин успел уже в тёплой печурке превратиться во взрывчатку. Не долго думая, техник зажёг спичку. Печурка ахнула, подпрыгнула и выплеснула в комнату волну пламени. Техник едва успел выскочить в коридор. Сразу же занялись занавески на окнах, задымились одеяла на кроватях. В домике поднялась беготня. Кто-то по наивности схватил со стены огнетушитель, перевернул его, стукнул как положено по инструкции об пол — огнетушитель молчал. Второй огнетушитель тоже не сработал. Пожар был побеждён с помощью снега, веника и одеял. Тем не менее, комната имела мрачный вид: чёрные стены, сгоревшие занавески, подгоревшие одеяла. Скрыть это происшествие было невозможно. Пришлось докладывать командиру полка. Был нерабочий день и приезд из дома командира полка, не особенно отличавшегося тихим нравом, обещал немало. Все кинулись наводить порядок: подметался пол, расставлялось всё на места, выносилась печка, вешались на места так и не сработавшие огнетушители — все были заняты, все ожидали разноса. Разнос не замедлился явиться в дежурку: у двери фыркнул зло мотор командирского газика, и в дверном проёме показалось красное лицо взбешённого командира. Последовала команда «Смирно!», ответственный доложил, что за время отсутствия… и всё остальное, вплоть до того, что жучка сдохла, после чего последовала команда строиться. Мы прижались к стене с висящими на ней так и не сработавшими огнетушителями в узком и тесном коридорчике в шеренге по одному.
Между нами и противоположной стеной был буквально метр, а то может и меньше. Одинокая лампочка освещала убогий личный состав, вжавшийся в стену и готовый провалиться сквозь неё, узкое пространство коридора, по которому в бешенстве метался, словно тигр в клетке, командир, изрыгающий что-то нечленораздельное, и мирно висящие, не оправдавшие своего предназначения огнетушители. Наконец командир обрёл дар речи и стал разбираться. Он по очереди выслушивал доклады, переходя от одного вжатого в стенку к другому, задавая вопросы, получая невразумительные ответы и распаляясь всё больше. Разнос был в самом разгаре, и, когда голос командира сорвался на крик, один из огнетушителей не выдержал: он что-то неразборчиво бормотнул, свистнул, и вдруг выпустил коричневую тонкую пенную струю прямо в грудь командира. Тот от неожиданности даже замолк, стоял под струёй, растекающейся по шинели, и смотрел на огнетушитель. Кто-то кинулся к огнетушителю, толкнул командира при этом, сорвал огнетушитель со стены, чтобы отвести струю от командира. Теперь под струю стали попадать все остальные, и это им тоже не нравилось: каждый, желая увернуться от струи, метался, толкал соседа, и сосед попадал вместо него под струю. В коридорчике началась паника, все заметались и гурьбой устремились на выход. Однако на выходе их поджидал второй огнетушитель, который не менее зло первого выпустил свою, ещё более мощную струю, преградив путь к отступлению. Паника в коридорчике дежурки превратилась в свалку: люди толкали друг друга, падали друг под друга пока кто-то не сообразил бросить оба огнетушителя на пол, где они и завершили своё чёрное дело, загадив пол и стену. Свалка прекратилась, паника улеглась.