Остаток разбора происходил уже на свежем воздухе в присутствии водителя командира и прибывшего командира батальона аэродромного обслуживания, захватившего с собой в качестве громоотвода старшего лейтенанта — начальника противопожарной службы гарнизона, которому досталось больше всех.
А шинель свою командир вынужден был после этого случая сменить на другую. Мы же ещё долго ходили после этого в своей, ставшей вдруг полосатой, одежде словно арестанты; долго не разрешал командир нам её заменять, и каждый раз приходилось объяснять каждому встречному причину того, что куртка вдруг стала полосатой.
Вот ведь какая трагедия получилась.
Вообще, конечно, пожар в авиации — это не очень весёлое приключение: самолёты летают на керосине, и, когда воспламеняются тонны керосина, — тут не до смеха: горит жарко и потушить непросто.
Однако бывают и смешные пожары.
Шли обычные полёты. Самолёты взлетали, садились, заруливали, заправлялись — в общем, работал обычный, хорошо налаженный стартовый конвейер. Пока самолёт заправлялся, лётчики собирались в кружок подальше от заправочной перекурить перед следующим вылетом, поболтать десяток минут, пошутить, рассказать пару анекдотов расслабиться. Порывистый осенний ветер, бросающий порой капли дождя не особенно располагал к отдыху на свежем воздухе, потому ребята стояли, повернувшись спиной к ветру и подняв высокие воротники своих лётных демисезонных курток.
— Ну, я пошёл — сказал один, бросив окурок назад через плечо, и пошагал к своему самолёту готовиться на вылет. Мы ещё постояли минут пяток и разошлись каждый к своему самолёту: опаздывать нельзя, плановая таблица есть плановая таблица, время ждать не будет. Я сел в кабину, включил радиостанцию и ждал времени своего запуска. Только я собрался запрашивать разрешение на запуск, как услышал возбуждённый доклад: «Я триста восемьдесят пятый, горю! Самара, я триста восемьдесят пятый, горю!» Сразу в воздухе стало тихо: пожар в воздухе — это смертельная опасность для лётчика, времени у него в этой ситуации практически не остаётся; в лучшем случае это будет посадка без двигателя, в худшем — взрыв самолёта. Это все понимают и поэтому все свои дела оставляют на потом: главное — обеспечить непрерывный контакт пилоту с руководителем полётов, у которого не только богатый личный опыт, но и шпаргалки команд руководителя полётов экипажу по действиям в особых случаях, разработанным институтами в тиши кабинетов и апробированные на практике, — здесь ни одного лишнего слова, ни одной неверной или непоследовательной команды.
— Триста восемьдесят пятый, высота?
— Триста восемьдесят пятый, за облаками 4100. Обеспечьте посадку!
— Триста восемьдесят пятый, горизонт. Температура двигателя?
— Триста восемьдесят пятый, нормальная температура! Я горю!
— Триста восемьдесят пятый, в перископе шлейф есть?
— Да нет шлейфа! Нет! Я горю! Обеспечьте посадку!
— Триста восемьдесят пятый, нижний край две двести, удаление 30, разворачивайтесь на сто восемьдесят, снижение 30, будете садиться с курсом обратным посадочному. Контроль скорости и температуры. Лампа пожара горит?