Я положила руки на стол, прямо на кипу бумаг. Старик был растерян, он промямлил:
- Что вы имеете в виду? И что вы здесь делаете?
Я тряхнула головой, вода с волос разлетелась во все стороны, в том числе и на бородатую морду старика. Он с таким ужасом прикоснулся к своему лицу, что я поняла. Эту битву я выиграю даже без применения оружия.
- Статья 282 "о разжигании межнациональной розни" вам что-нибудь говорит?
Он положительно кивнул:
- Так вот, если в следующем номере вашей сраной газетенки я не увижу опровержения и хвалебной статьи итхисам, я, как оклеветанная сторона, засужу вас.
У мужчины вдруг обнаружился хребет, он уверенно достал странный крест из-под свитера и произнес:
- Я говорю правду, и я готов пострадать за нее, лишь бы защитить свой народ от этого зла!
Я засмеялась, агрессивно, безумно - вдруг напомнив самой себе покойную Галину.
- Тогда вы будите страдать, поскольку я никому не позволю причинить вред моему любимому.
Старик сглотнул слюну, он что-то увидел в моих глазах, что-то такое, что заставило его спросить:
- Что вы собираетесь со мной сделать?
- Лишь то, что разрешено законом. И поверьте - речь идет не о Божественных заповедях.
Бросив эту неясную формулировку, я вышла. Меня сильно трясло.
Нужно было срочно увидеть Александра. Что надумал себе дедуля я не знаю, но уверена, что больше он писать гнусностей не будет. Поездку в церковь я решила отложить, пусть туда лучше едет кто-нибудь покрупнее и вселяющий больший страх.
Дождь кончился, улицы заполонило солнце. Меня все еще лихорадило, когда я, разбрызгивая лужи и нарушая все возможные правила дорожного движения, помчалась в сторону дома Александра. Мы не виделись сутки, а у меня началась самая настоящая ломка. Будь все проклято! Будь прокляты итхисы!
***
Я поднялась на лифте, открыла дверь своим ключом, тихо вошла внутрь. Все обитатели дома еще спали.
Больше всего на свете мне хотелось зайти в комнату своего любимого и забраться в его постель. Раньше трех дня Александр не ставит себе будильника, а спит он мертвецки крепко. Эх, была, не была. Меня преследовало ощущение, что если я не коснусь его, кожа слезет с моего тела. Поэтому я сняла обувь, оставила на тумбочке с хрустальной столешницей ключи и крадучись, словно вор, двинулась к закрытой двери его комнаты.
Сон - момент самой большой уязвимости в жизни любого человека. Для итхисов сон - период абсолютной беспомощности. Некоторые говорят, что именно народ итхисы породил огромное множество историй про вампиров. Бледная кожа, сбитый режим часов, а также эта дичайшая слабость, пока солнце не скроется за горизонтом. Вот только итхисы живые, теплые и уж никак не кровопийцы, по крайней мере, не больше, чем все остальные люди.
Я отворила дверь, и вошла в темную, отделанную в золотых тонах комнату. Александр спал на спине, руки лежали сложенными на животе. Легкое летнее одеяло прикрывало только ноги, оставляя мраморную грудь открытой. Даже во сне он выглядел беспокойно и напряженно. Я на секунду позабыла, как дышать, глядя на него, такого красивого, такого недоступного. Как я смогу покинуть его на целых два дня?
Нежно я провела тыльной стороной ладони по линии его подбородка, к шее. Какая же у него красивая шея, длинная, широкая, с бархатной горячей кожей и бегущими под ней ярко очерченными синими венами. Александр будто немного расслабился.
Но мне этого прикосновения мне было мало, я обошла кровать, залезла на нее с другой стороны. Что же я делаю?! Но он был так близко, что я и не заметила, как легла рядом, вытянувшись вдоль него и прижавшись так плотно, как это было возможно. Одежда вдруг показалась лишней, но снимать ее я не решилась. Вдруг он перевернулся на бок и обхватил меня рукой как любимую плюшевую игрушку. Снедающее меня с самого утро чувство одиночества отпустило меня, мне вдруг стало так тепло, так хорошо и так правильно, что сделав пару глубоких вздохов, я крепко уснула.
***
Я проснулась одна, в пустой постели, бережно укрытая одеялом.
- Черт, черт, черт - прошипела я, злясь на саму себя. Заползти в кровать к боссу и вырубиться! Это так я скрываю свои чувства... Кира - "великий конспиратор"! Выпутавшись из одеяла, я первым делом посмотрела на часы. Была половина четвертого вечера. Александр встал полчаса назад.
Вокруг разносился звук работающей беговой дорожки и быстрого, равномерного бега. Видимо, мой любимый решил немного потренироваться. Что мне ему сказать? Я шла на звук, в маленький спортзал, то краснея, то бледнея, оглушенная ударами собственного сердца о ребра.
Александр бежал так, будто пытался скрыться от какого-то видимого только ему одному врага. Окна все еще были зашторены, свет выключен. В зеркальной стене отражался он, мчащийся вперед, словно белый тигр, и я, растерянно глядящая на его широкую спину.
- Александр - окликнула я его. Он отключил дорожку и пошел размеренным шагом. Потный, в обтягивающей черной майке он затрагивал во мне какие-то первобытные инстинкты, так и хотелось крикнуть "Ну давай же, огрей меня по голове дубиной и неси в свою пещеру"
- Как спалось? - поинтересовался он. Мой любимы сошел с дорожки, закинул полотенце на плечи и обойдя меня кругом направился к столику на котором лежала кипа каких-то бумаг. Разные бумаги у Александра лежали везде, где бы он не находился, в машине, на работе, на всех подоконниках. И только он идеально помнил их последовательность и никогда ничего не путал и не терял.
- Спала как убитая.- Честно призналась я. - Извините, что вот так залезла к вам под бок. Был дождь, я замерзла, а вы такой большой и теплый...
"Что я несу?!": думал мозг, но в этой беседе он участия не принимал. Александр посмотрел на меня долгим взглядом и просто пожал плечами.
- Ну, если замерзнешь, мой бок всегда в твоем распоряжении.
Инцидент был исчерпан. Так легко и просто, он снял с моей души камень, лицо его вдруг стало мраморной маской, без выражения тени эмоций, он достал несколько листов и протянул их мне:
- И что ты на это скажешь?
Я пожала плечами, и опустила голову, пытаясь скрыть жадный взгляд, скользящий по его широким плечам обтянутым плотной черной майкой. Удивительно, как на его коже не было ни единого изъяна. Меньше всего мне сейчас хотелось смотреть на дурацкую бумагу, что он мне протягивал, но я все же взяла ее в руки. Внимание сфокусировать никак не получалось, но наконец я смогла осознать, что держу в своих руках. Это была дарственная, на Ад и Парадиз - два самых люксовых и успешных предприятия Александра. И дарственная эта была сделана на мое имя.
Глава 8
Я неловко сжала бумагу пальцами, едва не оставив на ней вмятины.
- Вы переписали на меня Ад и Парадиз. Но почему?
Может мне это сниться? Зачем Александру делать мне столь щедрые подарки... Он тем временем включил верхнее освещение, его глаза лихорадочно заблестели в свете ламп.
- Позволь объяснить. Приезд моей матушки сильно выбил меня из колеи. Я безмерно люблю ее, но некоторые ее идеи ввергают меня в ужас.
Я кивнула и усмехнулась:
- Меня твоя матушка всеми своими идеями ввергает в ужас.
Александр улыбнулся мне и продолжил, расхаживая взад вперед, его трудно было назвать болтуном, но очень редко он выдавал длинные и не требующие ответа монологи. Сейчас был как раз такой момент:
- Я размышлял над тем, как мне поступить. Есть законы, перешагнуть которые очень и очень сложно, и это один из них. - Видимо он имел в виду необходимость возвращения в Октавию после своего сорокалетия - И вот сейчас, когда я увидел тебя, спящую рядом со мной, я нашел простой выход из положения.