— Мало меня облапал?!
Замахиваюсь на него снизу кулаком, чисто машинально. Но бью не по лицу, а под ребра, как только я вижу его слегка искоженное шипящее от боли лицо, только потом я понимаю куда ударила.
— Блин! Хотя… Этого тебе ещё мало.
— Шило дать? Добавишь.
Спокойно произносит и мгновенно теряет ко мне интерес, проходит мимо, будто я резко испарилась перед ним. Да уж, что я там говорила? Повзрослела? Да нет… Видимо не совсем, обижаюсь как ребёнок, действую так же. Психовано пинаю кроссовком небольшой камень и иду за всеми следом на задний двор дома. Наслаждаясь красотой природы, свежим воздухом и пением птиц, попутно мы стояЛи И подготавливали все к столу, нарезая всякие салатики и закуски, дети носились и буквально нас не замечали, парни все пытались разобраться с мангалом, а подружка Германа сидела лишь в стороне с коктейлем в руках, да лениво качалась в гамаке. Тоже мне! Приехала на курорт. Смотрю на неё, а сама вижу себя в прошлом, я же была такая же. Даже смешно стало. Как же это все-таки выглядит ужасно со стороны.
— Смотри, а малышня то подружилась.
— Да Крис, в этом возрасте найти общий язык намного проще, нет никакого болезненного прошлого, только беззаботное настоящее.
Малышня бегала будто ужаленная, Макс и Юля действительно быстро поладили и наконец-то можно было отдохнуть от вечных недовольств и претензий со стороны Юльки. Пока смотрела на них, все так же резала салат, даже и не заметила как засмотрелась, а острый нож соскочил со спелого томата и прошелся острым лезвием по моему пальцу, оставляя на нежной коже небольшой порез.
— Ай!
Быстро отбросила нож в сторону и слизала языком маленькую выступившую каплю крови.
— Сильно порезалась? Дай посмотрю.
Крис пытается выхватить мою руку, но голос позади ее останавливает.
— Крис, там настойчиво тебя требует муженек, я сам помогу.
— Муженек? А когда вы..
Искренне удивилась словам Германа, ведь Крис мне раньше не говорила о своем измененном социальном статусе.
— Рот прикрой, а то мы на свежем воздухе, муха залетит. Мы просто расписались, я пооошла…
Крис наигранно кивнула на Геру и стремительно оставила нас наедине, Громов заботливо взял бутылку чистой воды и обработал мою руку, аккуратно утирая салфеткой каждую проступающую каплю крови на пальце. А потом его словно переклинило, он болезненно сжимает моё запястье и дергает на себя.
— Соболевская, это что нахрен такое?!
Взгляд Громова фокусируется на моих тонких запястьях, где видны небольшие порезы. Черт! Я совсем о них забыла, всегда старалась натягивать рукава коот чтобы их никто не видел, а здесь… Дура!
— Не трогай!
Резко одергиваю руку и натягиваю рукава свитера чуть ли не до пальцев, Громов тоже не унимается, властно хватает мой подбородок и резко разворачивает меня к себе лицом, хватка такая сильная, что скорее всего останутся отметины от его пальцев.
— На меня смотри!
— Я тебе уже говорила! Не прикасайся ко мне!
Озлобленно скидываю его руки и хочу встать, лишь бы не сидеть под пристальным взором чайных глаз, но Герман рывком притягивает меня к себе за талию, устало утыкаясь своим лбом в мой.
— Зачем ты это сделала? Из-за меня?! Мой поступок пять лет назад надоумил на это?
Я молчала… Молчала и пыталась проглотить тяжелый ком который колючей, железной нитью встал посреди горла.
— Сколько я принес тебе боли… Прости меня… Слышишь?! Прости…
Шепчет одними губами, нежно целуя меня в лоб.
— Хочешь правду..? Такую, как однажды услышала я от тебя? Тогда слушай…
Герман отшатывается от меня как от прокаженной и угнетенно садится в садовое кресло, пряча лицо в ладони. Стою и смотрю на него сверху вниз, моя рука сама потянулась к его черным как смоль волосам, но я вовремя одернула руку и сквозь боль в груди, тихо произнесла.
— Ты причина этих шрамов. Ты оставил их не только на сердце, но и на моих руках. Ты чертов кошмар, который преследует меня уже пять лет, может хватит? Может пора отпустить меня? Ты же так отчаянно просил чтобы я ушла из твоей жизни.
Он словно впал в стадию сна, сидел несколько минут и прокручивал мои слова у себя в голове. Я выговаривалась перед ним, постепенно окуная его в тот искрометный ад, который пережила с трудом, и мне становилось легче.
— Я отпустила тебя и ушла, теперь сделай для меня тоже самое.
Когда Герман поднял на меня свои синие глаза, внутри что-то будто закоченело и моментально хлопнуло сильным ударом, отдавая жгучей болью по всему телу. По его щеке скатывается одна скупая, мужская слеза, он быстро ее вытирает и со стеклянными глазами, как ни в чем не бывало, встаёт, берет в руки нож и дорезает за мной овощи.