— Зачем мне психолог? — недоумеваю я.
— Как зачем? Вы, Марина Денисовна, стали жертвой бытового насилия. В таких случаях беседы с психологом очень помогают, — просвещает мой недалёкий мозг.
— Я не стала жертвой не бытового насилия, а совершённой глупости, — пытаюсь спокойно донести свою точку зрения. — И в этом случае мне помогут в моей семье. Кстати. Я очень хочу, как можно быстрее попасть в свою семью. Когда меня выпишут?
— Через час осмотр у гинеколога и, если он не против можете отправляться на выписку, — на этих словах Борис Евгеньевич покидает палату, недовольно качая головой.
— Рин. Ты уверена, что тебе не нужен психолог? — осторожно интересуется Джейк.
— Уверена, — твёрдо стою на своём. — Любовь и нежность близких всё поправят.
Гинеколог порадовал отсутствием серьёзных повреждений и сохранением всех детородных функций. Хорошо, что мой герой успел вовремя и не дал Андрею поработать своим агрегатом в полную силу. Отделалась несколькими разрывами, которые очень быстро затягиваются. Так что через два часа на руках у Джейка я отправляюсь домой, тискать своего сынулю и вытирать слёзы с соплями и мамы с сестрой.
Дома встречают, как вернувшуюся с войны. Не хватает баяна и балалайки. Джейк зарывает меня в подушки на диване и аккуратно располагает мои ноги у себя на коленях. Чета Орловых замирает на этом действии.
— Я же говорю, два косолапых придурка, — первой отмирает мама. — Вы-ж на ногах хреново держитесь, а когда падаете, хватаете что не попадя. А дальше по драконьей схеме. Что схватил, то и утащил.
— Мы же не мусор хватаем, а лучшее что есть в России, — встаёт на защиту отпрыска Макс.
— Орлов! Чтоб больше никаких родственников со слабостью в ногах и крепостью в руках рядом с моими детьми не было! Ноги переломаю! — возмущается маман, а мне так нравятся их перепалки.
— Да ладно, любимая. Не заводись, — обнимает со спины, целуя в висок. — У меня только племянница восемнадцатилетняя осталась. А лет через семь можно крестника на новогодние каникулы позвать. Ну а пока пускай руки укрепляет.
На это мама только вздыхает, а я смотрю на своего американского толи придурка со слабыми ногами, толи дракона с крепкими руками, и счастье распирает грудь, или сломанные рёбра. Хрен его знает. Алёнка с малышом на руках вплывает в комнату и отдаёт свою ношу моему дракону.
— Эй. Медвежонок. К маме медведице пока нельзя, — Джей сажает его нам на ноги и вытирает сопли. Я в ауте! Золотой мальчик вытирает моему сыну сопли? Если в Америки все отпрыски богатых семей такие — милости просим в Россию. У нас ещё столько малышей с соплями бегает, на всю родину бургеров хватит.
— Аль. Как ты тут без меня со всеми справлялась? — улыбаюсь сестре, перехватываю у неё чашку кофе.
— Как, как. Строила этих истеричных придурков, — вздыхает, размещаясь в кресле.
— Конечно. Ты у нас одна с железными яйцами между ног, — смеётся Вадька. — Не завидую твоему будущему мужу. Макс. Надеюсь у твоего крестника не только крепкие руки, но и нервы?
Дружный гогот заполняет стены гостиной, а Джейк недоумённо переводит взгляд с одного на другого. Мучать долго его не стали, рассказали, как мама рожать начала.
— Представляешь? Макс на костылях бегает в растерянности по квартире, хватает какую-то хрень, мама стоит посреди комнаты в выпученными глазами, и входит спокойная как танк Алёнка. И как гаркнет «Чего носитесь, как придурки?! Быстро оделись, воду с тапками в зубы и в клинику! Наталье Михайловне сейчас позвоню!», — Вадька в красках с мимикой расписывает весь процесс сборов.
Теперь к всеобщему ржанию присоединяется Джейк и с уважением посматривает на Альку.
— Нет пап. Плохая новость. Твой крестник Алёнку не потянет, — вытирает слёзы, пытаясь отдышаться от продолжительного смеха. — Но есть и хорошая. У тебя есть семь лет для поиска косолапого придурка.
Потом ужин, вечерние посиделки, куча воспоминаний и смеха, до коликов в животе. О случившимся не говорим. Об Андрее тоже. Я не спрашиваю, что с ним стало. Уверена, Макс сделал всё правильно. Так как должно быть. Он всегда будет делать как надо. Всегда будет той стеной, за которой спокойно всем.
Лёша засыпает у Джейка на руках. Он тянется к нему, получая в ответ внимание, отсутствующее у отца. Мне нравится смотреть на них. Джейк переносит его в детскую к Дине и укладывает на кровать. Осторожно подхватывает меня на руки и направляется на выход.
— Спокойной ночи, пап. Спокойной ночи, мам. Спокойной ночи всем, — не поворачиваясь, отвешивает опешившим родственничкам. — Я от вас съезжаю.
Вот так мы и стали жить вместе.
— Джей. Ты зачем маму шокируешь? У неё молоко из-за тебя пропадёт, — отчитываю американского засранца, спускаясь на руках в лифте.
— Лучше сразу всем объявить, что ты моя женщина и мы будем жить вместе.
— Ага. И свалить по-быстрому, чтоб люлей не огрести, — укладываю голову на крепкое плечо.
— И это тоже, — соглашается со мной. — Мне кажется твоя мама страшна в гневе. Так что пусть её отец успокаивает.
Дома Джейк перематывает мой бандаж плёнкой, аккуратно моет под душем, несёт на кровать, обкладывает подушками, и обняв пол ночи шепчет разные нежности, переходя с русского на английский, поглаживая руку и целуя в висок.
Глава 6
Джейк
Родители смерились с нашими отношениями и моим переездом. Алёшку временно переселили в детскую Ди, так что мы пока приходящие родители. Привязываюсь к нему всё сильнее, как и он ко мне. Не слезает с рук, когда мы поднимаемся к ним. Поездки в офис приходится отложить, и заниматься всю неделю обеспечением комфорта Рины. Все передвижения только на моих руках. Одну стараюсь не оставлять.
Состояние, практически здоровая, или претворяется. Мы ни разу не говорили о том, что произошло. Марина наотрез отказывается поднимать эту тему, но иногда, оставшись в одиночестве, остекленевшим взглядом смотрит в себя. Очень беспокоит меня этот взгляд. Молчит, улыбается, а что на душе — не разберёшь.
Застал её за этим, вернувшись из ванной, где задержался для процедуры по поддержанию здоровья. В общем дрочил, как подросток. А что остаётся делать, когда круглые сутки тискаешь любимую женщину, а член приходится завязывать узлом. Яйца от воздержания опухли и скоро станут размером с шары для боулинга. Но я же мужик. Держусь. Моей постоянной униформой стали широкие домашние штаны. И прятать проще и не жмёт.
Вадим взял отпуск и помогает Дарье с детьми, а Алька задвинула кружки, секции и постигает азы поварского искусства. Всё возвращается к размеренной, спокойной жизни. До сегодняшнего вечера.
— Даш! Даша! Кажется, Тыква рожает! — истерично орёт отец.
— Ну посиди с ней, погладь! У меня котлеты на сковородке! — перекрикивается Дарья с кухни.
— Даш! Она решила делать это на твоём любимом диване! — всё ещё пытается выудить с кухни жену. — Пиздец тебе, Тыковка. Мама так любит этот диван.