— Что пишет? — я очень надеюсь, что там что-то незначительное и неважное.
— Пишет, что Яська сошла с ума и требует его привезти к тебе, а он, как самый настоящий каблук, не может противостоять девушке, поэтому прости заранее, и если не хочешь видеть их, просто не открывай дверь, они подумают, что тебя нет дома, и просто уйдут, — пересказывает Мирослав мне текст сообщения.
Глаза тут же распахиваются в удивлении. Яся… что? Что он сказал? Яся требует его привезти ко мне? Какого черта? Новая Ярослава — это сплошное удивление, я не могу к ней привыкнуть, в моей голове она всё еще вредный подросток с жутким характером и тотальной нелюбовью к моей персоне. Я понимаю, у нее гормоны и странности сейчас, но почему я?
Не то что я была бы не рада ее видеть, нет! Но… это просто до ужаса странно! Мне неловко даже от одной мысли, что они все будут сидеть на моей кухне и пить чай. Вспоминаю нашу встречу в кофейне, когда от неловкости хотелось сквозь землю провалиться, и краснею от одной мысли.
Резко никого не хочется видеть. Появляется желание даже Мирослава выгнать, чтобы он встретил по пути Демида с Яськой и увел их подальше, а я бы легла спать и прогнала бы наконец это дурацкое головокружение.
— Откроешь? — спрашивает Мирослав, а на лице явно читается недовольство. Да что с тобой?! Почему ты ведешь себя так, словно я тебе нравлюсь?
— Не знаю, — пожимаю плечами. На самом деле, желания нет, но не открыть беременной я просто не смогу. Да вообще не смогу делать вид, что меня нет дома, просто чтобы не видеть никого. Это ведь некрасиво, я не привыкла вести себя так. В конце концов, что страшного случится, если я всё-таки им открою?
Не могу договориться сама с собой, и так сильно ухожу в мысли, что очухиваюсь только когда в дверь звонят. Поднимаю взгляд на Мирослава — он смотрит на меня в упор и ждет каких-то действий. Молча ждет, просто смотрит, давая выбор.
А выбор-то какой?
Если я открою дверь, я переведу этот вечер в полный хаос.
А если нет, то это будет равносильно тому, что я сделала выбор в сторону Мирослава. А я как бы… Как минимум, не готова. Он ведет себя как настоящий джентльмен сейчас со мной, но старые раны всё еще болят, и я не могу воспринимать новую версию Мирослава на все сто процентов. Я жду подвоха! Именно поэтому решаю пока оставить всё на дружеской ноте, потому что я банально не готова давать кому-то шансы или что-то еще. На самом деле я хочу только спать. Я очень устала.
— Открой, пожалуйста, — шепотом прошу Мирослава, потому что понимаю, что с головокружением такой силы мне придется идти к двери, держась за стенку. А я не хочу так позориться.
Он опускает голову и чуть усмехается, и я готова поспорить, что эта усмешка не так проста, как кажется. Да, у меня очень много комплексов и я далеко не самая уверенная в себе девушка, но отличить знаки внимания со стороны мужчины от банальной дружбы я всё же могу. Мирослав пришел ко мне с цветами и наговорил кучу приятных слов не из дружеских побуждений. Он смотрит на меня иначе, у меня от его взгляда мурашки бегают. А он и не скрывает этого совершенно. Наоборот показывает все намерения, говорит комплименты, заботится.
Мне всё еще до ужаса странно, и пока я не готова делать хоть что-то, чтобы пойти ему навстречу, как бы там ни было.
Мирослав кивает и идет к двери, а я шумно выдыхаю и встаю аккуратно, но голова так резко начинает кружится, что я сразу же падаю обратно на стул и пытаюсь дышать полной грудью, чтобы унять это ужасное состояние. Кажется, мне действительно пора отдохнуть. Нужно засунуть своё стеснение куда подальше и сказать всем неожиданным гостям, что мне плохо, а потом доползти до кровати и сладко уснуть. Да, так и сделаю!
— А ты что тут делаешь? — слышу голос Ярославы и чуть улыбаюсь. Сумасшедшая и несносная, в этом она совершенно не изменилась. — Где Есенька? Мне срочно нужно её обнять!
Не знаю, что за резкая потребность во мне, но это даже приятно.
Яська заходит на кухню одна, а голоса парней я слышу приглушенно из прихожей, и разобрать, о чем говорят, пока не могу.
— Есенька! — она раскрывает руки и очень-очень смешно подбегает ко мне, обнимая за шею и упираясь животом мне в бок. — Я узнала обо всём, что случилось, прости, я не могла не приехать! Я как увидела тебя у больницы, так всё, каждый день скучаю, как будто мы сестры, клянусь!
Она чуть не плачет у меня на плече, а у меня это вызывает добрую улыбку. Я обожаю беременных, они выглядят потрясающе, особенно, когда не могут скрывать эмоций. Искренние и настоящие, как дети.
— Я в порядке, спасибо тебе, — обнимаю в ответ девчонку, которую всё еще считаю ребенком, несмотря на маленького в ее животе. — Будешь чай?
— Ой! — она отстраняется и поворачивается в сторону выхода из кухни, но никуда не идет, только кричит погромче: — Дём, тащи всё, что купили, пока эта невыносимая не побежала делать чай нам в своем состоянии.
— Сама ты невыносимая, — хихикаю, чувствуя странную лёгкость. Видимо, это из-за сотрясения. Я, кажется, всю неловкость растеряла.
— Не новость, — улыбается Яська, — Дёма, блин!
— Да вот он я, — на кухню заходит Демид, а сразу за ним очень хмурый Мирослав. Замечаю кота у них в ногах и очень надеюсь не назвать его настоящим именем по привычке. В такой компании это будет полнейший провал. — Кричать не обязательно, у Еси, если ты забыла, сотрясение, и ей противопоказаны громкие звуки, — он по-хозяйски заходит на кухню и ставит большой бумажный пакет на стол. — Привет, — говорит, повернувшись, и я тут же беру свои мысли обратно, что растеряла всю неловкость с сотрясением. Вот она, родимая, уже заливает мне щёки краской.
— Привет, — совершенно по-идиотски заправляю волосы за ухо, просто потому, что не знаю, куда деть руки.
— Мы привезли чай, сладости, а еще обед на завтра тебе, нужно будет только подогреть, в твоем состоянии нужно больше отдыхать, поэтому это для твоего удобства.
Он говорит это так спокойно, словно ничего не изменилось за пять лет и мы всё еще любящая друг друга пара и он просто проявляет ко мне заботу. Словно нет никакого разрыва длиной в пять лет, его девушки, которая не умеет выкручивать руль, абсолютно других нас и всех остальных обстоятельств.
Почему у них так всё просто?
Это проблема во мне, да? Это я не могу отпустить и просто жить дальше, начав всё с чистого листа? Потому что я не могу! Мне сложно! Мне тяжело выкинуть всё прошлое и делать вид, что мы тут все классные друзья, которые всегда были рядом.
Я просто не могу так, как они… Мы разные очень. Мне дается сложнее.
— А чай мы взяли, потому что Дёма сразу сказал, что твоё гостеприимство не позволит нам сидеть без чая, и чтобы ты не носилась с чайниками, мы взяли всем чай. Тебе какую-то оранжевую жижу.
— Это облепиховый, — говорит Демид, посмеиваясь, а я замираю, глядя на него шокированно. Он правда помнит, какой я люблю чай? Или это идиотское совпадение? — Не только полезно, но и…
— Вкусно, — заканчиваю фразу с ним одновременно, не скрывая шока на своем лице. Он помнит. Он, чёрт возьми, помнит, потому что я всегда приводила этот аргумент в пользу облепихового чая.
Зачем ты? Ну зачем? Не заставляй меня снова скучать по тебе, я так долго отходила, просто… Пожалуйста, это лишнее, я не выдержу ещё раз разбитое в клочья сердце, когда ты снова ко мне не придешь.
— Я поеду, наверное, — говорит Мирослав, и все оборачиваются на него. Он осматривает нас всех с небольшим прищуром, от этого взгляда по коже бежит холодок. — Спасибо, Есь, за чай, и поправляйся. Я заеду еще, если ты не против.
— Мы все поедем, Есь, — еще более серьезно говорит Демид, и холодок, бегущий по коже, становится еще сильнее.
— Мы же только пришли! — протестует Яська.
— Мы пришли, увидели, что Еся в порядке, а теперь мы уходим, — говорит Демид с напором, и я удивляюсь, потому что он никогда на моей памяти не разговаривал с Яськой строго. Обычно это она строит всех, и все пляшут под ее дудку. Он позволяет ей всё, от того она и балованная такая, но тут… мне неожиданно. — Потому что Есе нужно отдыхать, а мы заперлись все дружно, еще и шумим. Выпей чай, хорошо? Он без сахара, как ты любишь.