Тон был жестким, когда он ответил:
— Саша, никогда мне такого больше не говорите. Я не герой. Для того чтобы отмыть мою душу, ее придется несколько раз прокипятить.
Она растерялась, вся такая искренняя и воздушная, в легком летнем платье до стройных колен, с заботой во взгляде… Стас поднялся и отошел к окну, машинально осматривая местность.
— Послушайте. Когда-то я был полным отморозком — этого ваш отчим не рассказывал, конечно. Меня исключили из военной школы в Штатах за буйный характер, а потом в Англии я объелся наркотиками на выпускном. Я учился в…
— В колледже Малверн, я знаю.
— Да. Я был хорошим манипулятором, и на мое поведение смотрели сквозь пальцы, тем более что учеба мне всегда давалась легко. Я вел себя, как мудак, и жив до сих пор только потому, что у отца хватило ума вернуть меня в Россию и отдать в ФСБ. Там мне быстро мозги вставили на место. Но лучшим человеком это меня не сделало. Мне будет очень неприятно, если вы добавите мне качеств, которыми я не обладаю, вроде благородства. Да, я удержался в спецслужбе, но лишь потому, что там нужны хорошая голова и холодный расчет. Вот тут, — он постучал себя по сердцу, — пусто. Там всегда было пусто, потому что я — сволочь. Это у меня генетическое. До сих пор не могу поверить, что ваш отчим не оставил меня догнивать в тюрьме. Черт… — он сложил руки на груди, а потом сжал переносицу двумя пальцами. — Надеюсь, я вас не напугал. Конечно, если я хочу, то могу понравиться кому угодно, меня фальшивого всегда любили. Как яркий фантик… Но это все пустое. И тем не менее, вы можете мне доверять: если придется, я закрою вас собой, не задумываясь. Но не потому, что я герой, а потому что моя жизнь ничего не стоит.
Саша медленно подошла к желтому кожаному дивану, оторопевшая от его импульсивных признаний, села, потянулась за папкой с личным делом Василевского и сказала:
— Неужели вы думаете, что я настолько поверхностная? — она буквально клокотала от гнева, нахмурившись. — Я способна трезво оценить человека, и…
— Саша…
— Ну нет! Вы высказались. Моя очередь. Знаете, почему в день свадьбы едва не погибли Валентин Геннадьевич и моя мама?
— Я так понимаю, руку приложил Василевский.
— Да. Из-за меня.
Стас не ожидал подобного поворота беседы и, отойдя от окна с колючими кактусами, уселся на край стола у стены.
— В каком смысле?
Она собралась с духом и уже произнесла первое слово, когда раздался громкий звонок. Напряжение, повисшее в комнате, можно было нарезать ножом, как масло, а Саша напомнила:
— Консьерж из холла звонит. Он по списку гостей ко мне пускает. Володя пришел, наверное.
И почему-то простой факт, что у этой славной девочки есть парень, покоробил. Это же святотатство — прикасаться к ней, раздевать, клеймить губами. Она заслуживала как минимум рыцаря из средневековых романов, который отважится целовать только подол ее платья, а дети у них появятся из капусты.
— Сегодня суббота, а значит, мы идем в клуб. Моя подруга ждет нас там — Настя Терехова, дочь основателя NewTek. Она будущий маркетолог. У меня в университете достаточно друзей, но вне учебы я в основном общаюсь только с ней… Мы потом договорим, Стас, хорошо?
Она впустила в квартиру упомянутого Владимира, Красное Солнышко, и когда тот показался в гостиной, Архипов насторожился, а мышцы пресса свело, как будто ему сейчас ударят под дых. И удар последовал, когда гость, вежливо поздоровавшись, приобнял Сашу и быстро поцеловал в щеку.
В глазах на мгновение потемнело от желания оттащить его от девочки, чтобы не смел трогать. Но такого права у Стаса не было, и он вынужден был подойти и пожать руку отутюженному, отполированному ухажеру… И что она в нем нашла?
Саня весь день была сама не своя, даже ноготь погрызла. А все из-за дурацкой привычки лезть людям в душу, копаться там и расчищать залежи. Делать мир светлее. Оптимистка, что с нее взять. Таких только голодомор в реальность может вернуть. И ладно бы, в жизни с грязью не сталкивалась. Но вера в людей только крепчала на крутых виражах, потому что на каждого мудака находилось два хороших человека.
Людям, которые ее плохо знали, Саня представлялась наивной девочкой, которая жизни не знает и потому радуется, как глупышка. Мол, вот случится у тебя горе, тогда и прозреешь.
Те, кто Саню знал хорошо, так не думали и относились к ней с уважением. Отчим, который был не последним человеком в стране, любил сидеть с Саней на террасе у себя на даче и разговаривать. Часами. Поговорить для них — самая соль жизни.
А сегодня у Сани случилось целое событие, имя которому — Стас Архипов. Как она узнала от отчима и из досье, парень был уникальным образцом для исследования и оказания первой житейской помощи.