— Не понимаю я этих дурачеств, вроде бы серьезные люди здесь собираются, — возмутился Володя. — Настя, я бы на вашем месте отказался.
— А я на моем месте согласилась бы. Вот и как тут сделать выбор…
Терехова залпом допила коктейль и ушла вниз, к сцене, на которую часто выходили известные московские группы. Техник врубил свет, настроил музыкальную систему.
— Поддержу ее… Меня под пытками не заставили бы петь на публике, — сказала Саня и, схватив сумочку со столика, заторопилась вниз следом за подругой, остановившись в нескольких шагах от сцены.
Настю часто подзуживали на глупости, но она совершала только те, которые не выходили за рамки ее системы координат. Ее нельзя было на «слабо» заставить поступить по-идиотски, потому что больше всего на свете она не переносила идиотов. Отец запрещал ей встречаться с парнями, и те иногда лезли на рожон от обиды, надеясь, что Настя им «даст». Вот и сейчас явно тайный поклонник постарался с дурацким пари, чтобы лишний раз поглазеть на девушку.
Заиграла громкая музыка, и Терехова выкрикнула:
— И кто там сомневался, что я спою партию Танкяна? Да я на утренниках в садике не такие ноты вытягивала!
Когда она запела, народ в клубе сразу потянулся к танцполу. У Насти был сильный, звонкий голос с едва уловимой хрипотцой на высоких нотах, вполне подходящий для того, чтобы покричать под музыку. Двигалась она легко, потому что в школе занималась гимнастикой, а теперь увлекалась воздушным танцем.
Вокруг стайками топталась молодежь, с любопытством глядя на высокую, уверенную в себе Терехову, одетую, как усталый, потрепанный хипстер. С английским у нее проблем не было, и звучный голос заполнил помещение клуба. Она орала рэп, прерывающийся красивой мелодичной партией, и скоро так погрузилась в себя, что на следующем переходе к тяжелому року, стащив с волос резинку, взмахнула головой и запрыгала под биты, как на рок-концерте в толпе.
— Ну слава богу, я подумал, она кого-то убивает, — раздался рядом с Саней голос Данилы Летова, который слишком рано явился в клуб за Настей.
— Она убивает меня! Своей офигенностью! — ответил ему стоявший рядом парень. — Терехова, роди мне ребенка!
— Хорошо, ее на столе танцевать не заставили. — Цербер не отрывал глаз от Насти, хмурясь недовольно. Подруга рассказывала, что он большой поклонник рока и в юности объехал автостопом полмира, чтобы побывать на концертах любимых исполнителей. Вот и сейчас казалось, что Данила больше всего на свете хотел подойти к Насте и поорать вместе с ней в микрофон. Но он был уважаемым взрослым мужчиной и, конечно же, никогда бы не позволил себе ребячество на публике.
«Я рыдаю, когда бездушно уверяют, что ангелы заслуживают смерти», — завершила песню подруга, и слушатели взорвались аплодисментами. Настя только что выиграла ставку, записанную в Книге пари, и все, кто поставил на положительный исход, получат выигрыш. Потому победители и веселились так откровенно.
Терехова театрально поклонилась, отбросила влажные волосы со лба и спустилась с помоста. Увидев Данилу, она удивленно спросила:
— А что, детское время уже закончилось? Мне пора баиньки?
— Нет. Просто я раньше освободился.
— И поэтому я должна бросить друзей и бежать за тобой?
— Да нет, Анастасия Николаевна, никто никуда не торопится. Иди собирай слезы фанатов. А я принесу воды, а то еще помрешь тут от обезвоживания.
Наблюдая за мирной перепалкой Цербера и Насти, Саня не сразу поняла, что за ней тоже наблюдают. Внутри резко рассыпался лед, когда она узнала человека: это был он. Сын Василевского. В десятке шагов… На мгновение мир перед глазами поплыл, и она покачнулась от разряда, стрессом ударившего в виски.
Откуда он здесь? Он ведь под следствием, на подписке о невыезде из Питера.
Саня медленно отвернулась, стараясь выглядеть спокойной, и шумно выдохнула, когда рядом появился Стас. Не говоря ни слова, он закрыл ее собой, отрезая от преследователя, крепко сжал ее плечо и повел вглубь толпы, не к главному выходу, а к запасному. «Мне пора», — успела бросить Саня на прощание Насте. Подруга, все еще на адреналине после выступления, кивнула, не пытаясь удерживать или задавать лишних вопросов. Между ними с самого начала так повелось: они понимали и принимали друг друга, какие есть. Если ни с того ни с сего Саня сказала, что ей пора — значит пора. Вот и все.
Выбравшись на улицу, она прошептала, сдерживая панику: