— Чтобы предупредить, — отвечает он. — Я сдержу обещание. Когда прибудем в порт, отпущу и тебя, и Ника. Но если вернешься к Архиепископу — не думай, что он тебя пожалеет. Даже если ты не поверишь мне — он убьет тебя только потому, что ты выжила, говорила со мной, и можешь знать правду о нем.
— Я не верю…
Чевинфорд указывает на небольшой ящик, стоящий в углу каюты. На нем виднеется архиепископская печать.
— Это с твоего корабля, верно? — спрашивает он.
— Кажется. Я не уверена, — шепчу, чувствуя, как по спине струится холодный пот, как мои ногти впиваются в ладонь, как дрожит мой голос.
— Мы выловили этот ящик в море. Он точно с «Южной звезды». Похоже, капитан сам не знал, что везет.
— Медикаменты, — отвечаю я, на что Чевинфорд берет со стола нож.
Как одержимая смотрю на лезвие, в котором виднеется мое побледневшее отражение. Инстинктивно делаю шаг назад. Проклятый капитан же засовывает нож под крышку ящика, печать ломается, крышка отходит.
— Посмотри. Это ваш груз. Подойди и полюбуйся.
Он откладывает нож и делает шаг в сторону, будто приглашает меня к ящику. Я шагаю вперед и наблюдаю самый обычный песок. Трогаю его руками, сжимаю в ладони, пытаясь почувствовать иллюзию или какой-то другой трюк. Но трюка нет — коробка и в самом деле до краев забита песком.
— Зачем?
— Затем, что вы были приманкой, — отвечает капитан. — Архиепископ прекрасно знал, что нам нужны лекарства. Пустил слух, подписал все декларации и отправил вас погибать. Он знает, что на берегу есть мои люди. И что информация попадет куда надо. А следом пустил боевой корабль. Он меня недооценивает. Иначе отправил бы минимум три.
Я все еще не верю, что архиепископ на такое способен. Как и его ближайшие подданные. Все еще чувствую подвох. Но печать действительно принадлежит Церкви. От неё веет магией. Обычный человек не почувствует, а вот чародей сразу заметит, что это не подделка.
— У тебя три варианта, — продолжает Чевинфорд. — Первый — пойти к нему и умереть. Второй — стать невидимкой. В порту, куда мы идем, королевской власти почти нет. Формально он колония Серентийского Ханства. Но на деле там царит анархия. Туда заходят пираты, наемники, контрабандисты. Как только сойдешь на берег, иди в таверну, скажи, что ты колдунья, ищешь работу. Маги там редкость, они за тебя драться будут. Но никогда и никому не говори кто ты и откуда. Назовись выдуманным именем. Обрежь волосы. Сделай татуировку на лице. Для всех ты погибла в море. У Архиепископа везде есть уши, и если будешь много болтать — рано или поздно умрешь. Если повезет и попадешь к хорошему капитану — будешь жить. То же самое советую сделать и твоему другу.
— А третий? — шепчу я.
— Остаться в моей команде.
Проклятый капитан, человек без души, делает шаг ко мне. Протягивает руку и кладет ладонь на мою щеку. Она теплая, гладкая. Но я боюсь, что эта рука может в единое мгновенье оказаться на моей шее.
Колючий комок подкатывает к горлу. Чувствую себя так, будто проваливаюсь в бездну. В бездну его темных глаз.
— Я могу поклясться, что это правда, — говорит он. — Поклясться на Древе. Только это бессмысленно. Ведь оно не сможет забрать мою душу, если я вру. Тебе остается лишь верить мне или нет.
Он берет меня за подбородок, поворачивает мою голову в сторону, осматривает. А я не спускаю с него взгляд. Не знаю, врет ли он. Зачем ему врать? Неужели ему так хочется получить в свою команду неопытную, совсем зеленую чародейку?
— Ты так похожа на неё, — тихо шепчет он.
От каждого слова у меня внутри что-то вздрагивает.
— Но я не она…
Он обнимает меня. Совсем не грубо. Скорее нежно. Вижу, как меняется его лицо. Оно больше не напоминает каменное изваяние. Глаза поблескивают в свете фонаря. Уста растягиваются в улыбке. Словно в нем что-то просыпается. Нечто, давно дремавшее. Забытое.
Не знаю почему, но не сопротивляюсь. Стою как вкопанная. Чевинфорд мягко касается моей руки, смотрит в глаза, начинает снимать с меня сюртук.
Безымянный Бог, что на меня нашло? Почему я не двигаюсь? Почему ничего не могу сделать? Почему мне и не хочется ничего делать? Только провожаю взглядом свою одежду, которая беззвучно падает на пол капитанской каюты.
— Если не хочешь — я не буду, — твердо и ровно говорит человек без души. — Я остановлюсь, если попросишь.
Но я не прошу. Не могу испустить ни звука, будто у меня отобрали голос. Даже не дышу. Лишь смотрю в черные глаза и тону в них.
Возможно, сейчас он представляет на моем месте другую — ту. что смотрит с портрета за моей спиной. Но мне плевать. Сильные пальцы Чевинфорда вмиг расстегивают мою рубаху, обнажая тело.