Выбрать главу

Тогда Елена поднялась на колени и провела рукой по его груди, животу и ниже, по бедрам. А потом она нагнулась и поцеловала его ребра. Ее дыхание коснулось его груди.

«Не нужно. Не нужно узнавать меня. Не нужно понимать меня. Не нужно так щедро отдавать себя».

Ее поцелуи изменились, и он понял, что его целует реальная женщина, та, что скрывается под маской. Он понял, что она собирается сделать — ради него она отказывается от своей порядочности.

Он поднялся и позволил лорду Трастмору взять над собой верх — снова опустив ее на спину, стал целовать ее губы, груди, живот, зацепил пальцем складочку пупка, завладел расщелиной, так что она выгнулась от его прикосновения. Он остановился, отодвинулся и встал на дрожащих ногах перед комодом, чтобы достать кондом.

— Ведь это еще не конец? — спросила она у его спины.

— Вовсе нет. Я просто готовлюсь к тому, что будет дальше.

Уилл повернулся, показал ей то, что было у него в руках, и увидел, что нескрываемая радость исчезает из ее глаз. И почувствовал, как это безрассудно — жалеть об исчезновении этой радости.

— Я просто принимаю участие в поддержке соседнего предприятия — на той стороне улицы помещается склад кондомов.

Елена откинулась на простынях, ее тело пульсировало жизнью, но воспаривший дух мгновенно был подавлен.

В свой пятнадцатый день рождения она стояла с видом победительницы на отвесной скале, наклоняясь навстречу суровому октябрьскому ветру, позволяя ему раздувать юбку и плащ и увлекать ее вверх. Но слабый ветер затих, и Елена вовремя отошла от выступа скалы.

Она закрыла глаза ладонью. Елена никогда не плачет, напомнила она себе.

— В конечном счете, слишком много реальности для вас, Елена? — Уилл отвернулся от нее, натянул на себя эту чертову штуковину, безжалостно крепко затянув кокетливые завязочки. Потом оглянулся через плечо. — Я не хочу приносить в мир незаконных детей.

Он перекатился на нее, завел ей руки над головой одной рукой, поцеловал груди.

— Удовольствие еще будет, я обещаю.

Елена открылась ему. Вот она, именно та беспомощность, которой требовала богиня. Он мог рассуждать, мог думать о мире за пределами этой кровати, а Елена не могла, ее тело требовало полноты, которую он должен ей дать. Она сдалась. То есть сдалась мисс Йелд.

Он приподнял ее и глубоко вошел. Услышал, как она ахнула от боли, и остановился. Потом начал медленно скользить, и тогда Елена поняла конечную тайну, которую могла даровать богиня, тайну таинственного могущества любви — в беспомощности человек оживает.

Наслаждение охватило ее и заполнило целиком. Он снова отвернулся, снял свои маленькие ножны — преграду, которая не давала ему сдаться так, как сдалась она.

— Спите. Я разбужу вас, когда придет время. Даю слово.

Он взял шнур с ключом. Ключ был холодный, и Уилл увидел, что она вздрогнула, когда он надел шнурок ей на голову и положил ключ между грудей.

Елена обхватила пальцами холодное железо. Ей казалось, что сердце у нее измято, но это только потому, что оно так сильно бьется. Это ощущение, конечно, пройдет.

Уилл натянул на нее одеяло и скользнул в соседнюю комнату. Если он собирается впустить ее в заведение Марча и увести оттуда невредимой, разумно будет еще раз рассмотреть чертежи Хардинга.

Глава 16

После двух он снова зажег лампы, Хотя старинные панели, которыми была обшита его комната, заглушали звон колоколов на соседних колокольнях, этой ночью он слышал, как отбивают каждый час.

Елена проснулась не сразу, и он разрешил себе удовольствие посмотреть на нее, пока одевался. Он вытащил ее из среды бесчестных мужчин, совершенно не думая о ее истинной цене. Даже он, предложивший безумную цену, чтобы вытащить Елену из их рук, недооценил ее.

У нее было больше храбрости, чем у него, потому что она пошла на Марча, имея в своем распоряжении только ум и царственную личину. Неудачи не остановили ее, и Уилл не остановил ее ни своими насмешками, ни своим желанием. Чтобы помочь Елене этой ночью, он пустит в ход все свои умения и инстинкты, отточенные за время службы.

Он коснулся плеча Елены, такого теплого и шелковистого, что чуть не застонал, и она открыла глаза, глубокие карие глаза с царственными искрами золотого и фиалкового цвета, глаза, которые, казалось, знали его лучше, чем знал он сам.

— Пора?

Он кивнул.

Она встала, не стыдясь и не прикрываясь, и начала одеваться.

— Надеюсь, вы не ждете от меня никаких неожиданных проявлений галантности?

— Только помощи в осуществлении нашего плана. — Она взяла полоску батиста с кучи своей одежды и обмотала груди.