Он уже привыкал к наглой наблюдательности Уайлда. Мало что могло ускользнуть от взгляда этого мальчишки. Они проводили много времени во внутренней конторе Уилла, обсуждая каждую карту на стенах. Уайлд обладал разнообразнейшими сведениями о жизни лондонских улиц, и частью этих сведений с готовностью делился. Уилл заставлял его добавлять на свою карту имена и места лондонского преступного мира. Они смеялись над теми вопросами, которые заставляли Уайлда трясти головой и говорить, что он не хочет быть доносчиком.
Казалось, что у Уайлда не было семьи, как и у Хардинга. Он ничего не говорил о ней, а Уилл не спрашивал. Ему был знаком тот вид товарищества, который устанавливается между людьми, оторванными от семьи.
Однажды их уединение нарушили братья Уилла. Во время этого посещения Кит почти ничего не сказал. Он согласился постричься и надеть новое платье, но по-прежнему носил длинное черное бархатное пальто, которое позаимствовал из какого-то склада маскарадных костюмов. Уилл понимал его. Личина прирастает и становится удобной и спасительной. Вернуться к тому, кем ты когда-то был, к неизбежным реальностям в виде своего происхождения и семьи — трудное пробуждение. Киту было нелегко совершить переход от того, кем он был на улицах, к тому человеку, которым он должен стать, — маркизу Давентри. Все же Кит и Ксандр, кажется, понимали друг друга, и в одном пункте они были согласны — Уилл должен посетить Софи. Он все еще откладывал этот визит.
Постепенно он восстановил в голове картину своей стычки с Марчем. Теперь Уилл мог вспомнить последовательность событий, в результате которых он потерял сознание. Как только все прояснилось, его стали сбивать с толку разные вопросы. Что произошло между тем, как он, истекая кровью, упал на школьный пол, и тем днем, когда он очнулся в своей постели?
Уайлд, сидевший за столом, намазывал горчицу на мясную начинку.
— Уайлд, напомни, почему я держу тебя здесь?
Мальчишка отвел глаза от пирога, который держал в руке. Он положил пирог и вытер о салфетку пальцы, измазанные горчицей. Уилл с Хардингом старались приучить его к таким тонкостям.
— Потому что я знаю то, что вам захочется узнать.
— Например?
— Где она.
Уилл был ошеломлен. Он почувствовал, что дрожь снова вот-вот охватит его, и постарался успокоиться.
— Вы сейчас не хотите ее видеть. — И Уайлд с серьезным видом покачал головой.
— И никогда не захочу. — Уилл не желает опять вмешиваться в ее жизнь. Она успешно справилась со своей задачей, как и он — со своей. И все.
Уайлд пожал плечами и снова взялся за пирог.
— Вот и хорошо. Вы ж похожи на крысу, которую загрызла кошка и бросила на порог кухни.
— Нахальный щенок. Я только хочу знать, в безопасности ли она.
Уайлд кивнул, крепко сжав губы.
— Она в безопасности, — заверил он и впился зубами в пирог.
А Уилл понял, что, в конце-то концов, он хочет вовсе не этого. В безопасности. Он сильно сомневался, что это хорошо, когда речь идет о Елене Троянской. В безопасности не значит свободна и счастлива. Ему казалось, что безопасность означает скучную, ограниченную жизнь.
Его охватило нетерпение. В конце концов он решил посетить мать.
— Уайлд, я ухожу.
— Уходите? — Мальчишка снова отложил пирог.
— К своей матушке.
— Ой.
— Пойдем, познакомишься с моими родственниками.
— Я им не понравился. Я шпионил за вашим братом и его женой.
— Ты здорово постарался, чтобы Клео была похищена.
Уайлд пожал плечами. Он не испытывал сожаления о своей прошлой жизни.
— Давайте я помогу вам с оснасткой для выхода.
— Ты только согрей мне воды для бритья, щенок.
Уилл не узнал гостиную своей матери. Сменившись дубом и вощеным ситцем, исчезли позолота и бархат, и теперь комната казалась теплой и приветливой. Нигде не было никаких кисточек. Кресла, диваны и столы имели сильно потертый вид, и везде играли мальчики — в шахматы, в бирюльки и в мяч. Хардинг и майор Монклер возглавляли по группе мальчиков.
Хардинг подошел к вошедшему Уиллу и пожал ему руку.
В центре всего этого стояла его мать и смеялась. На ней не было ни черного, ни шелка, только яркий синий кашемир. Софи, одетая просто, Софи, которая смеется? Когда Уилл видел такое в последний раз? Кажется, майор Монклер еще держался, но Уилл знал, как опьяняет такой смех. Женщина, которую любит мужчина, женщина, в которой пузырится смех, — такая женщина неотразима. Интересно, подумал Уилл, не спросил ли Ксандр у майора о его намерениях относительно их матери? Впрочем, эти намерения казались совершенно очевидными.