Джип катил по дороге, поднимая за собой пыль, словно облако вокруг ее воспоминаний о вчерашнем вечере и Денни. Она должна была признать, что Денни поддерживал сына, не давал ему раскисать, и Тим почти не жаловался на свой гипс. Еще месяц, самое большее пять недель, сказал врач, и его кость срастется и будет как новая. Быть может, благодаря Тимми между ней и Денни наконец установится мир. С такими мыслями Эрин приближалась к ранчо и к дому, стоявшему в изгибе дороги напротив конюшни на невысоком, покрытом травой холме. Этот вытянутый белый двухэтажный каркасный дом с двумя террасами и двумя массивными красными кирпичными трубами на крыше выглядел очень надежным и был для Эрин ее землей обетованной.
Но то, что неожиданно увидела Эрин спустя минуту, заставило ее резко нажать на тормоза. Джип пронзительно взвизгнул и остановился, а она выскочила из машины и помчалась через двор к коралю – туда, где допустила глупую ошибку с Денни… где погиб Тревор.
Там на Кемосабе сидел Тимми в той самой соломенной ковбойской шляпе, которую ему купил Денни во время их путешествия и которую Эрин в конце концов запретила держать в доме. Ее сын весело смеялся.
– Денни! – закричала Эрин. – Дэниел Синклер!
Он обернулся, и улыбка застыла у него на лице.
– Привет, мама! – Тимми замахал шляпой – эта бравада была ему так же свойственна, как и его отцу.
При других обстоятельствах Эрин улыбнулась бы, но он знал, что мать запретила ему даже думать о том, чтобы забраться на Кемосабе, и не только потому, что у лошади повреждено сухожилие и сейчас, после трехмесячного лечения, которым занималась Эрин, она быстро шла на поправку.
– Слезай с этой лошади! Сейчас же!
Тимми занес ногу, пытаясь спрыгнуть; даже владея только одной рукой, он хотел немедленно выполнить ее приказание.
– Денни, помоги же ему! – Эрин чувствовала, как стучит у нее в горле пульс.
Денни молча стоял лицом к ней и спиной к Тимми, но, поняв тон Эрин, развернулся лицом к сыну, растерянно сидевшему на коне на высоте около полутора метров.
Эрин застыла, затаив дыхание, и ничего больше не говорила, пока Денни, обхватив Тима за талию, не снял его с лошади. Только когда Тимми оказался в безопасности на земле, она снова двинулась в направлении кораля и Денни, который замер, положив руки на плечи сына.
Кемосабе, который стоял как вкопанный возле мужчины и мальчика, повел ушами в сторону Эрин, когда она широко распахнула калитку. Очевидно, он ждал морковку, но не получив ее, повернул голову и попытался губами поймать Эрин за руку, но она только погладила пятнышко на морде лошади.
Эрин сердито смотрела в глаза Денни, а из кухни до нее доносился дразнящий аромат жареного цыпленка и тушеных томатов, смешанный с запахом лошадиной шкуры и навоза.
– Тимми, иди, пожалуйста, домой.
– Ты хочешь отругать папочку? – Он не сдвинулся с места, а только посмотрел на нее снизу вверх и просунул свою руку в руку Денни. – Мы просто…
– Сейчас ты должен помочь бабушке накрыть стол к обеду. – Она не сводила глаз с Денни, пока не услышала, как хлопнула калитка и по плотно утоптанной земле застучали ковбойские сапожки Тимми.
– Премного благодарен, – с обидой произнес Денни, – ты делаешь из меня идиота в глазах моего ребенка.
– Ты и есть идиот!
– Но, подожди…
– А как еще можно это назвать?! Посадить его на такую огромную лошадь!
– Вообще на лошадь. Ты ведь это подразумеваешь?
Эрин тяжело вздохнула в ответ:
– Полагаю, ты назвал этого храбреца настоящим ковбоем. А ты, случайно, не заметил гипс на его детской ручонке?
– Он никуда не собирался. В это утро я провел с ним урок верховой езды, научил тому, чему следовало его научить еще в трехлетнем возрасте.
– Вскоре после рождения Тимми Хенк продал всех лошадей.
Она заметила, как вздрогнул Денни при этих словах. Для Мег и Хенка Тимми был их единственным внуком, единственной радостью, а для Хенка еще и постоянным напоминанием о мальчике, которого он потерял.
– Тем не менее ему следует знать, как сидеть в седле.
– Не держась руками? Задрав ноги в воздух? – Эрин указала на голую спину Кемосабе. – На этой лошади нет седла.
– Ему оно и не нужно. – У Денни дернулся мускул на щеке. – Мы все учились без него. Сегодня перед ленчем я несколько раз провел Тима по коралю, – он провел рукой по волосам, – потом мы опять немного вздремнули, а после этого Тим…
– Стал умолять покататься еще.
– Он, конечно, знает, как добиться своего, – Денни посмотрел на нее и не смог сдержать улыбки, – в этом он весь в тебя.
– Оставь свои ковбойские комплименты, я не куплюсь.
– Ты стала по-настоящему упрямой, Эрин. Должно быть, все время, что ты раньше проводила с отцом, ты теперь проводишь с Кеном.
– Во всяком случае, ты для меня не авторитет.
Кемосабе топнул ногой, и Денни, недовольно хмыкнув, погладил бархатистую морду лошади и расправил ей челку.
– Я думала, к этому времени тебя уже здесь не будет.
– Чудесно, – его глаза метнули молнии, – но почему бы тебе на выстрелить из всех орудий разом и не покончить с этим одним махом? Тогда мы, пожалуй, смогли бы снова начать разговаривать друг с другом, как разумные человеческие существа. Таковыми мы были несколько минут вчера вечером.
– Я не хочу разговаривать, я хочу…
– Позволь мне так думать, – сказал он.
– Денни, он мог ушибиться. Или еще хуже, – добавила она и увидела, как при этих словах лицо Денни окаменело. Теперь она не забудет и эту поднятую руку. – Чтобы по-настоящему научить его ездить верхом на быке…
– Я не учил. Когда ты подъехала, мы заканчивали прогулку по кругу. Я держал уздечку накоротке и никогда не отпускал, лошадь шла не быстрее, чем на неторопливой прогулке, и больше ничего не делала. За что ты набросилась на меня, Эрин? Тимми здоровый парень.
– Со сломанной рукой?!
Его глаза вспыхнули, он придвинулся к ней и произнес с возмущением:
– А тебе когда-нибудь приходило в голову, что он может восхищаться своим отцом? Что он хочет быть похожим на меня? Или это самое плохое, что ты можешь пожелать ему в жизни? – Эрин открыла было рот, но Денни оборвал ее: – Да, я полагаю, все обстоит именно так. – Окликнув Кемосабе, он потянул лошадь вперед на дорожку, чуть не сбив с ног Эрин. – Тим сам тщательно подбирал свои движения, я не говорил, что ему делать, не давал никаких наставлений. – Он сделал паузу. – И если тебя нервирует, что это приходит к нему само собой, как было со мной, как бывает со многими мальчишками его возраста, то мне очень жаль. Я также чертовски сожалею, что и ты не гордишься мной.
– Денни.
Положив руку на шею коня, он остановил его легким движением и ждал. Эрин почувствовала, что слишком погорячилась, и ей стало стыдно, ведь она чуть было не стала обвинять Денни в несчастье с Тревором.
– Не так легко воспитывать ребенка, – сказала она, – я стараюсь изо всех сил, но понимаю, что иногда слишком сильно натягиваю поводья.
– Это извинение? – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Вероятно, тебе не следует просить прощения в одиночку.
Замотав уздечку за верхнюю планку изгороди кораля, Денни вернулся к ней в более мирном настроении. Они услышали, как Мег, зовя их к обеду, один раз прозвонила у дома в железный треугольник, и звук повис в тишине, так как она, по-видимому, увидела их вместе.
– Эрин, я тоже часть его жизни.
– Надолго ли? До завтрашнего утра? – Она выдержала его оскорбленный взгляд. – Как только Тимми привыкнет к тебе, ты уедешь. Родео – вот что влечет тебя, Денни.
– Да, это так, – согласился он, не отводя глаз.
– А я не мыслю себя без этого ранчо, твоей семьи, магазина. Каждый из нас предпочитает свое, не так ли? Ты не хочешь бросить родео, а я не хочу уезжать отсюда. Вот почему наша семейная жизнь никогда не складывалась.