– Что? – спросила Мег, почувствовав ее взгляд.
– Мне кажется, ты рада, что пришла. – Эрин смущенно кивнула в сторону Люка. Между скачками на быках он вот уже несколько минут бегал рысцой по кругу, изображая лошадь и вытаскивая один за другим яркие разноцветные шарики, как казалось, из заднего кармана своих мешковатых штанов.
– Наверное, да, – пробормотала Мег.
Эрин увидела, как из загона выскочил на арену следующий бык с ковбоем. Она поняла, зачем пришла сюда; пришла в последний раз, чтобы доказать себе, что поступала разумно, когда строила свою жизнь и жизнь Тимми вдали от этой жестокости и опасности.
Наездник, длинноногий парень, поспешно удирал от грязно-желтого быка по кличке Сники Пит, и у Эрин пересохло во рту, она не сможет вынести жизнь, которую выбрал Денни, а он любит родео больше, чем ее, Эрин.
Эрин и моргнуть не успела, как следующий ковбой появился и сошел с арены. В Шайенне, вероятно, из-за большого числа выходов, иногда казалось, что все происходит одновременно, и временами можно было видеть сразу двух или трех быков, бегавших по арене без седоков.
– Вон там папа! Я вижу его! Видишь, мама? В коридоре загона!
Неподалеку от них Денни взобрался на быка, доставшегося ему на первый раунд. Его кличку – Моцарт, Эрин давно запомнила, она казалась ей вполне безобидной, скорее причудливой. Денни был весь поглощен своим делом: глаза сурово смотрели из-под низко надвинутой соломенной шляпы, рот был сжат. Кулаком одной руки он постукивал по другой руке, крепко сжимающей веревочное снаряжение с клейким покрытием – обычная процедура, которую Эрин видела уже сотни раз.
Тимми, встав на сиденье, размахивал руками и громко кричал, Мег тоже поднялась и, обняв одной рукой своего дорогого мальчика, прокричала другому:
– Покажи им, Денни!
Прежде чем кивнуть, чтобы ему открыли ворота коридора, Денни огляделся по сторонам, посмотрел вверх – неужели он действительно мог видеть их всех и слышать Тимми и Мег? – и улыбнулся. Ворота открылись, но Эрин ничего не слышала. Мег выдержала две секунды, но затем ее вера и мужество изменили ей, и она ушла в проход, а Эрин больно прикусила нижнюю губу и молилась.
Сохрани его невредимым.
Денни тоже молился по-своему, ругаясь про себя по-следними словами – ему досталось потрясающее животное, но ему нужны очки и деньги, а еще он должен стать героем.
Настраиваясь на победу после своих неудач в Элко и на еще одном небольшом родео по дороге в Шайенн, Денни сосредоточился и не отвлекался ни на что вокруг. Наездники часто падали, но сегодня ему совсем не хотелось оказаться в пыли на глазах у Тимми.
На первом повороте вправо Моцарт резко мотнул головой и отбросил Денни из центрального положения, так что тому с трудом удалось снова занять его. Денни почувствовал, как напряглись его мышцы, натянулись сухожилия на запястьях и вздулись вены, но он сохранил равновесие и принял позу, близкую к идеальной, однако огромный брахма тут же закружил его, как карусель на ярмарке в Суитуотере.
Денни держался на быке, то ругаясь, то молясь о том, чтобы поскорее раздался выстрел, сообщивший об истекших восьми секундах, и чтобы ему удался красивый, безопасный соскок. Ведь все будет происходить на глазах Эрин.
Инстинктивно предчувствуя следующее движение быка, Денни пришпорил его закругленными тупыми шпорами, и большущий брахма развернулся против часовой стрелки; он бросал Денни то вправо, то влево, словно желая отомстить человеку. Только благодаря абсолютной выдержке и опыту Денни держался, и это приводило его в приятное возбуждение – веревка на быке была туго натянута, как и должно быть, ноги занимали правильную позицию, он сохранял равновесие, и шляпа еще сидела на голове.
Он напряг все мускулы и удержался на этом быке до сигнала. Когда раздался громкий выстрел, способный разбудить всех мертвых, падших на этой самой арене, Денни почувствовал, как его охватывает гордость.
Он улыбнулся, еще полсекунды, и он избежит падения в водоворот рогов и копыт кружащегося быка, у которого есть только одна мечта – втоптать человека в грязь. Он, Денни Синклер, вернется домой без единой царапины. Но радость его была слишком преждевременной.
Соскок был очень важен, как и последующая перебежка к безопасному месту. Но где же клоуны родео? Разве так просто соскользнуть со спины быка на землю?
Люк и мужчина с барабаном занимались быком на противоположном конце арены, а из коридора вырвался следующий наездник. Ковбои запрыгнули на верхушку ограды и расселись, как на орнаменте седла.
Прошла доля секунды, не больше, Денни даже не успел поразмыслить, насколько все зависит от уровня адреналина, и прежде чем ему удалось соскочить и побежать к ограде, бык вильнул под ним, как поток воды, извивающейся под песком.
Моцарт, вращая бедрами, как рок-музыкант, подпрыгнул высоко в воздух и швырнул Денни на землю, веревка ослабла, и звякнул колокольчик. Денни приземлился на бедро, и его бок пронзила боль.
Восемьдесят восемь очков!
Мег, съежившись, стояла у задней дверцы фургона Денни, припаркованного в ковбойском лагере на автостоянке неподалеку от арены. Сколько времени прошло с того момента, как Эрин посмотрела на нее и заметила ее малодушие? Она сглотнула и коснулась дверной ручки.
– Входите.
Низкий голос из глубины фургона заставил ее в страхе отдернуть руку, она рассчитывала, что в фургоне никого не будет. Мег хотела повернуться и уйти, но дверь фургона распахнулась, и Люк Хастингс затащил ее внутрь.
– Я искала Эрин, – солгала она.
– Они еще на арене, и Тим тоже там. – Люк внимательно всмотрелся в нее. – Не смогли вынести этого?
Первое, что она увидела внутри фургона, – это кровать, но Мег боялась даже смотреть в этом направлении. Она села у стола на скамейку со светлым пластиковым покрытием, на которую жестом указал Люк. Мелькнувшая перед ее лицом белая когда-то перчатка заставила ее зажмуриться, затем ее взгляд скользнул от мешковатых брюк и ярко-зеленых подтяжек к полосатой рубашке, где она обнаружила дырку на плече и полоски грязи на красно-белой ткани. Какой необычно задушевный разговор можно было вести с клоуном, сидя за обыкновенным столом в такой тесноте?
– Я всегда сопровождала юного Денни на родео, – ответила Мег, – и не раз поправляла его перед возвращением домой. Почему, мистер Хастингс, вы решили, что я не смогла этого перенести? – Она подперла рукой голову, опершись локтем о пластиковую крышку стола.
Она уже слишком старая, ее сердце не выдержит. Денни на этом быке… а она стремилась к этой поездке, думала, что может смотреть, как он ездит верхом.
Люк сидел напротив нее; в фургончике было душно, словно в этот жаркий летний день весь кислород остался снаружи, и у Мег разболелась голова.
– Почему? – повторил Люк. – Наверное, ваше белое, как бумага, лицо и пот над верхней губой навели меня на такую мысль. – Он вздернул голову. – Вы тоже любите рискованные предприятия? Или вам просто нравится занимать место на этой арене?
– Мой сын – профессионал, уже почти двадцать лет его жизнь связана с быками.
– И вы до смерти боитесь за него.
Она не позволит ему догадаться, что он прав. Взглянув Люку в лицо, Мег едва не рассмеялась. Его белый грим, темные лучи вокруг глаз и полоски, окаймляющие подвижный рот, выглядели нелепо; черные линии придавали его рту выражение мягкости и беззащитности.
– Ваш макияж портится, – заметила она.
– А ваш уже совсем пропал.
Непроизвольно она подняла руку к глазам, потом до-тронулась до губ, сухих и запекшихся. Она вообще редко пользовалась карандашом для глаз, а тем более губной помадой, так что непонятно, почему она забеспокоилась.
– Должно быть, я скверно выгляжу.
– По мне, так замечательно. – Люк не отрывал взгляда от ее губ – немного бледны, только и всего. Словно не в силах больше сидеть, он проскочил в крошечную кухоньку, достал из маленького холодильника охлажденную кока-колу и протянул одну банку Мег, а другую взял себе. – Выпейте, вам нужно подкрепиться. Мне бы хотелось вместо этого предложить вам чего-нибудь покрепче, чтобы вы могли расслабиться, но у меня больше ничего нет. Вчера вечером, после того как Денни отвез вас, Тима и Эрин в мотель, мы с ним выпили упаковку из шести банок.