– Тогда скажи это.
Не нужно было снова говорить ей об этом. Эрин не могла отступить или солгать, болезненная пустота внутри нее должна быть заполнена, и единственный мужчина, который может это сделать, сейчас с ней. Он заслужил ответа на все свои вопросы.
– Я хочу тебя, Денни.
Он вздохнул, и его дыхание коснулось ее щеки.
– Помнишь ту песню сегодня на танцах? Пока мы оба топтались рядом, делая вид, что нас не тянет друг к другу?
Эрин поняла, о чем он говорит, но промолчала, не вполне доверяя своему голосу.
– Я люблю тебя с того дня, как увидел, – произнес он хрипло и взял ее за руку, на которую когда-то надел кольцо. – У меня и в мыслях не было жениться на ком-нибудь другом. Ты ведь знаешь это, правда?
– Да. – Ей с трудом далось это короткое слово.
– Эрин, ты моя, – страстно прошептал он, – а я твой, я всегда был твоим. – Не медля более ни секунды, он закрыл ей рот поцелуем и скользнул внутрь нее после восьми долгих пустых лет. – Боже, Эрин, я всегда буду твоим.
Она погладила его синяк на ребрах и еще один на бедре, но имела в виду не только его раны, когда попросила:
– Денни, прошу тебя, не нужно больше страдать.
Она имела в виду Тревора и те годы, когда все, и она в том числе, не желали видеть его в Парадиз-Вэлли. Закрыв глаза и целуя его, она снова забыла обо всем на свете. Когда они начали вместе двигаться, стараясь войти в ритм, который едва не утратили, она с удивлением спросила себя, зачем так долго противилась этому, а когда вместе с Денни приближалась к самой вершине блаженства, никак не могла понять, что случилось бы, если бы она не доверилась чувству, чувству, имя которому – любовь.
Глава 14
Среди ночи Эрин, полусонная, открыла глаза. Они с Денни лежали, растворившись друг в друге, но ей казалось, что Денни все еще лежит на ней и дышит ей в грудь. Поток тепла, исходивший от его голой груди и живота, возбуждал неудержимое желание, а прохладный ночной ветерок, влетавший в открытое окно фургона, нежно обдувал пылающую кожу Эрин. У нее не было сил заставить себя встать и уйти, ее левая рука снова двинулась по животу Денни, и его сильные руки тут же сомкнулись вокруг Эрин.
– Уже утро? – спросил он сонным голосом, который прозвучал еще более глухо, чем обычно, и принес с собой еще одну волну воспоминаний.
– Не совсем, – она посмотрела на часы, – всего половина четвертого.
– Тогда пора. Я обещал Тиму, что в семь мы посмотрим, как выгуливают скот.
– Пора – для чего? – Она улыбнулась, отметив про себя, что впереди еще почти четыре часа.
Он перевернулся, увлекая за собой Эрин туда, где смятые простыни уже охладил предрассветный ветерок.
– Заняться любовью со своей женой.
– Денни.
Открыв глаза, он на лету поймал ее руку, потянувшуюся снова погладить его живот, а может быть, и пониже, и задержал в потоке лунного света.
– Мне все равно, носишь ты мое кольцо или оставила его дома в ящике, оно всего лишь символ, доставляющий радость людям в городе или в суде округа Биверхед. То, что между нами, не требует подтверждения печатью о браке, тем более документами о разводе, и, черт возьми, конечно же, не нуждается в каком-то блестящем колечке.
От того, каким серьезным тоном это было сказано, у Эрин застучал пульс, но она постаралась отшутиться:
– Между нами вполне определенное пространство.
Повернувшись к Эрин, Денни немного приподнялся над ней и ощутил ее теплую руку. Он тихо охнул.
– Да, еще и это тоже, – добавила она.
Он запечатлел поцелуй сперва на ее губах, затем еще один на влажном изгибе шеи, потом лизнул пятнышко груди и пробормотал что-то о том, какая она соленая и как он соскучился по ее коже, как утопит ее в поцелуях. Она даже не пыталась уклониться, а предоставила своему сердцу колотиться так, словно это она сама оказалась посреди арены на каком-то огромном быке и пытается сотворить чудо, сделать невозможное, удержаться на этот раз.
Снаружи мимо их фургона брела какая-то пара, очевидно, направляясь к своему месту в ковбойском лагере – объездчик быков или непревзойденный укротитель мустангов с какой-нибудь кудрявой киской на одну ночь? Послышался тихий интимный смех, еще сильнее раздразнивший чувства Эрин, возбужденные ночным ветерком из окна. Где-то вдалеке залаяла собака.
– Лает на луну, – шепнул Денни ей на ухо, – я понял, что испытывает этот пес, и гораздо быстрее, чем ожидал.
– И я тоже, – призналась Эрин.
Он уткнулся лицом ей в шею, а его руки, скользнув вдоль ее тела, замерли на бедрах.
– У нас все хорошо, Эрин.
– Так всегда было.
– Я хочу сказать, и сегодня ночью тоже. Когда мы сегодня начали заниматься любовью, я не думал, что меня хватит. Все было как в тот первый раз, когда мы прискакали к землянке, начали и не могли остановиться. Помнишь?
– Да. – Женщина никогда не забывает ни первый раз, ни своего первого мужчину. Ей хотелось бы иметь возможность вернуться туда, не вставая с этой кровати, забыть про все их ошибки, сделать так, чтобы на этот раз они поступили правильно, и все у них пошло хорошо. – Я помню.
– Тогда не будь такой грустной. – Он отодвинулся от ее плеча и, приподнявшись на локте, заглянул ей в глаза. – Я не сделал тебе больно? Ведь в этот раз…
– Нет. – Он делал ей больно каждой ночью на протяжении этих восьми лет.
– Правда, что нет никого другого?
– Я же сказала, что нет.
– Я не нападаю на тебя, я только… ну, я хочу сказать, если ты сейчас жалеешь…
– Не жалею. – Она пригладила ему волосы. – Я не жалею ни о тех временах в землянке, ни о первой неделе после свадьбы в Лас-Вегасе.
– Помнишь мои очки там? – улыбнулся ей Денни.
– На первый раунд, – со смехом ответила Эрин, – ты вытащил злобного быка, который любил брыкаться.
– А после этого еще дважды сваливался. Знаешь почему?
– Я отвлекала тебя? – Ей следовало оставаться дома, посидеть одной.
– Я не мог сосредоточиться, все думал о тебе и не мог дождаться, когда разделаюсь с этими быками и снова буду в том мотеле, в той постели. – Он помолчал. – Я знаю, это был совсем не медовый месяц, но все-таки было не так уж плохо. Как по-твоему?
Эрин почувствовала, как его бедра прижались к ней, и улыбнулась при мысли о том, как была несправедлива.
– Я выиграла пятьдесят долларов в игральном автомате.
– Я выиграл больше, – помрачнев, заметил Денни, и его руки скользнули вниз по ее ребрам, слегка задев холмики груди, и снова остановились на бедрах, которые, как всегда, когда Денни был рядом, казалось, имели свое собственное мнение. – Ты не спишь, нет? – спросил он с полной серьезностью, и Эрин не могла не улыбнуться тону, которым был задан этот вопрос.
– Нет, когда ты со мной после такого удачного выступления.
– Вчера днем?
Ей следовало догадаться, что он снова вернется к своей скачке на быке, очкам и деньгам, которые выиграл. Она ревновала, но не по той причине, которая могла прийти в голову Денни; она ревновала, как сумасшедшая, потому что родео – спорт, который он любил больше всего на свете, – представлял угрозу для его жизни.
– Нет, не вчера. – Она теснее прижалась к нему и заметила, как он ухмыльнулся. – Ах, так ты понимаешь, о чем я говорю.
– Так точно, миссис Синклер.
– Ладно, – сказала она, когда он нагнул голову, тихо рассмеявшись, – ради старой дружбы.
– Не обманывай себя.
Денни нашел ее губы, и в ответ на поцелуй ее грудь затрепетала, и теплая, мягкая боль разлилась внизу живота. Эрин была готова принять его; призывая его, она чуть вскрикнула, признавая собственное поражение и нежелание сопротивляться, обняла его, провела руками по его голой спине и почувствовала выпуклые мускулы под горячей гладкой кожей.
– Ты, возможно, прав.
Она приподнялась к нему, и Денни не сдержал стон. Целуя Эрин, он перенес вес на одну руку, а другую положил на ее грудь. Упругий сосок уперся ему в ладонь, Эрин покраснела, а он снова засмеялся.
– Милая… – хрипло прошептал Денни, чувствуя, как она раскрывается навстречу ему.
– Твердый мужчина попадается…